Вот только память Русы утверждала, что живёт он, пусть и на окраине, но огромной Империи. Да и до того тут империи были, но такие, где воюют мечами и копьями, луками да дротиками. Железо известно, как и бронза с медью, но его очень мало и оно высоко ценится.
То есть, если это и наша Земля, то либо очень далекое прошлое, либо ещё более далекое будущее, причем после какой-нибудь глобальной катастрофы. Я вздохнул. Нет, фантастику я любил с детства. Но мне больше нравились Жюль Верн, Стругацкие, Азимов и Саймак. А всякое там «фэнтези» с эльфами и гномами, «постапы» или «попаданчество» я читал только по работе.
Мне ещё в школе вколотили, что плох тот химик, что учится только по учебникам, а реакции знает только в тетрадных записях. Нет, чтобы возник интерес и твёрдо запоминалось, что да как делать, нужно «работать ручками». А как заинтересовать учеников? Можно, конечно, фокусами, типа «вулкана» из подожжённого бихромата аммония или «кровавой окраски» при реакции роданида аммония с солями трёхвалентного железа. Я этим вовсе не пренебрегал, но таких броских реакций мало. А чем ещё заинтересовать?
Вот мы и «играли в фантастику». Поначалу повторяли за героями Жюля Верна всякие превращения. Думали, что из химии мог бы применять янки при дворе короля Артура. Но мода менялась, и пришлось предлагать «магию без магии» для «попаданцев в миры гномов и эльфов. А в третьем тысячелетии в ход пошли миры постапа и всяческих „попаданцев“.
Так что, с этой стороны я был неплохо подкован, что-нибудь из старых наработок да пригодится. Вот только… Мир этот был очень уж беден. На весь племенной союз, то есть тысяч на десять-пятнадцать человек по моим прикидкам, читать умели только трое — староста самого большого села, его сын и внук. И всё! Счёт? Ну, счёту учили всех, и мой Руса худо-бедно знал цифры, умел складывать и вычитать. Умножение? Деление? Нет, не слышал! Химия, механика, геометрия? Не известны они даже как идея.
История? Его учили «истории Еркатов». В которой даже отсчёт времени идёт от «первого правильного клинка». Правильный — в его понимании означает «железный». И выковали его «шесть с половиной шестидесятков лет назад». Ага, тут в ходу шестидесятеричная система! Я чуть не взвыл при мысли, что мне нужно будет выучить шесть десятков цифр, но оказалось, что всё куда проще. Каждая цифра была из двух групп значков, левая считала десятки, а правая — число единиц в десятке.
Блин! Ладно, с этим потом разберёмся, сейчас про другое думать надо. С одной стороны, память Русы была в моём полном доступе. А с другой, он многих вещей просто не осознавал. Ну, как ребенок, выучивший язык в детстве не задумывается правилах этого языка. Обо всех этих частях речи, о том, сколько именно звуков он использует, складывая из них слова, правилах склонения и спряжения. Так что мне приходилось регулярно прибегать к «внутреннему переводу». Например, прозвище отца. Сначала это был просто термин. И лишь потом я понял, что по-русски он означает «Ломатель носов». Ломонос, значит. А мы с братцем-Тиграном, получается дети Ломоноса. Ломоносовы, то есть.
Я тихо заржал. А потом кивнул сам себе. Надо думать о мотивации. Мне в этом… Ну, куда я попал, нормально выжить можно будет только за счёт знаний и умений. И меня их куда побольше, чем у того Ломоносова, который Михаил Васильевич. Так что принимаю и внедряю. Сначала себе! Я — Ломоносов сын. Так меня зовут теперь. Потом внушу это брату. Ну а дальше — родне и всем прочим. Ломоносов — и точка!
Вот только худо вам придётся, товарищ Ломоносов. В памяти человека обычно остаётся то, что эмоционально окрашено. Всё, что вызвало радость, испуг, гнев, удовольствие — запоминает неплохо. Потом идёт то, что он зазубрил. Ну, и то, что понял.
И вот с этим дела обстоят швах. Удовольствие мой предшественник получал от вещей простых — от драки, от удачной кражи какой-нибудь вкусняшки, от удавшихся проказ… Последний год-полтора — от мыслей про девушек. Но пользы мне от этого немного. Зазубрил он тоже немногое. Календарь, цифры и правила сложения и вычитания. Скудный набор фактов из истории рода. И почти ничего он не понимал. Нет, он помнил, как что-то объясняли ему дед и прадед. Вот только в памяти вместо долгих речей осталось только «бу-бу-бу» да размышления о внезапно отросших сиськах соседской девчонки. Блин, да он даже не знал, как называется Империя, частью которой теперь была их земля. Для него они были «южане» и точка. А колхи — «северянами», хотя от нашей деревни они жили на западе.