«Если, конечно, „церковники“ не помешают!» — дополнил внутренний голос, и я невольно вздрогнул.
— Уважаемый дедушка! — иначе нельзя, посторонние рядом. Это — минимально допустимая форма обращения. — А что может быть при этой проверке?
— Ничего страшного! — недовольно буркнул он и стал яростно жевать кусок лепешки с сыром. Видно было, что вопрос ему не понравился. — Это самозванцы пусть боятся. А ты себя посланником Митры не называл, это люди про тебя так сказали.
Из дальнейших его пояснений я понял, что реально «благословенного митрой» любым способом, «лаской или таской», но забрали бы в Храм. И это не устраивало не только деда, но и всех остальных «членов Правления». Но и самозванцев ждала нелёгкая участь. В самом лучшем для них случае они подавались в бега, Род от них отрекался, и становились они неприкаянными бродягами. Могли и в храмовую темницу запереть, где держать до смерти. Могли и травануть, «чтобы не смущал народ». А самое худшее — могли добиться казни через царский суд.
М-да-с, перспективы мрачненькие.
— Не волнуйся, Руса, ты не один, за тобой сильный, древний и уважаемый Род! — Дикий как-то неожиданно не только «прочёл» меня, но и попытался поддержать. Причем достаточно аргументированно. По крайней мере, брат его поддержал.
По их словам получалось, что в чём-то нынешние порядки были похожи на наши «лихие девяностые». Когда, вроде как, был закон, вот только он был отнюдь не «один для всех». Тех, у кого имелась «мощная крыша» порой «отмазывали» даже в самых тяжёлых случаях.
— Я уверен, староста с дедом Гайком послали гонца в Эребуни сразу же, как только узнали, — говорил мой «Ломоносов»-старший. — Родня приедет, если не в первый день года, то вскоре. А такие суды быстро не длятся.
Ну да, эребунская ветвь клана — это вообще «железная» крыша, во всех смыслах. На них около трёх четвертей военного производства страны приходится. И куча мирного «железа». Да и бронзой они занимаются тоже. И делают, и торгуют. Эдакий «банковско-промышленный Холдинг» в нынешних реалиях.
Ладно, допустим, неправедного суда мне опасаться почти не стоит. А что, если траванут? Или зарежут «по беспределу»? Времена нынче шаткие, закон соблюдается хуже. И пусть родня уверена, что такого быть не может, «потому что Еркаты отомстят», но… Что-то напрягает меня в этом отряде.
— Деда, а это точно настоящие жрецы?
К моему удивлению, он не стал возмущаться нелепостью подозрений. А ответил серьёзно, будто и сам о чём-то таком думал.
— Руса, из-за их грамоты мы остановили наступление. Колхи поймут это, соберутся с силами и навалятся на нас. Так что мы освободим намного меньше земель, чем рассчитывали. А крови прольём больше.
Я уже натренировался, и не стал возмущённо спрашивать, при чём тут это. Дело младшего — молчать и слушать! Тем более, что дед ещё ни разу не разочаровывал.
Чтобы участники похода не затаили на Еркатов обиду, нам придётся существенно добавить им железом, потому что земли будет мало. Итого, чем бы ни закончился суд, мы, Еркаты, уже много теряем: в жизнях, в пролитой крови, в занятой земле, в авторитете рода, в железе, которое ещё придётся выплавить и отковать.
Он помолчал, давая мне осознать то, о чём я, несмотря на длинную прожитую жизнь, даже не подумал. А потом продолжил:
— Разумеется, мы проверили их, как смогли. Печать на грамоте подлинная. Папирус и чернила дорогие, такие используют для важных посланий. Одежды на священнике и служке настоящие. В одежде солдат есть «храмовые» цвета. И все они бывали в Армавире. Так что, если это и подделка, то очень качественная.
— Но такое может быть?
— Может, внучек, может. Враг хитрый, вспомни хотя бы, как их «волчья стая» к Озёрным проникла. А тут они одним махом нам успех наступления сорвали. Так что мы думали над этим и продолжаем думать.
— Смущают они меня, — признался я. — Не так что-то, а что — не пойму.
— Хм… Не так говоришь? Тогда мы ещё внимательнее за ними присматривать станем. Сам видишь, я целую сотню в сопровождение взял. Это не просто так, мы им тоже не доверяем. Не ешь ничего, что они дадут, и не пей. А лучше — вообще не общайся, держись среди своих. Наша сотня с них до самого села глаз не спустит. А там уже видно будет, настоящие они или нет. Тогда и решим, что делать. Если они фальшивые, то наизнанку вывернем!
— Что, куда вы? Нельзя! — неожиданно распсиховался посланец Храма.