Также нелишне будет напомнить о семейных скандалах в Уайтхолле, когда Карл I выгнал вон всех католических приспешников своей жены и приказал им убираться обратно во Францию, а Генриетта Мария в гневе разбила кулаком оконное стекло. Хорошо, что в последующие годы Карл II его супруга перестали ссориться и стали, возможно, самой любящей королевской четой во всей английской истории.
Затем можно напомнить о Карле II, живущем в Уайтхолле в окружении всех своих фавориток, как это описано у Ивлина: свечи мерцают на карточных столиках, на кону — две тысячи фунтов золотом, смех, движения рук, с галереи менестрелей доносятся французские любовные напевы, двери открыты в ночь. Можно представить себе, читая воспоминания Пипса, стайки тщеславных красавиц, которые весело щебечут в коридорах — они болтают, смеются и примеряют шляпки друг друга. «Это было самое очаровательное зрелище, — пишет Пипс, — которое я видел за всю мою жизнь — столько красивых женщин в роскошных одеяниях».
Еще приходит на ум одно февральское утро на берегу Темзы, когда пятидесятипятилетний хозяин всей этой радости и веселья лежал при смерти, говорил, как он устал жить, и просил прощения за то, что так долго не может отойти в мир иной.
Три года спустя, декабрьской ночью 1688 года, странные события имели место во дворце Уайтхолл. В окна стучал дождь, над крышами Лондона свистел ветер. Яков II и его супруга, королева Мария, как обычно удалились к себе в опочивальню в десять часов вечера. Они ждали, прислушиваясь, когда затихнут все звуки в темных коридорах дворца. Незадолго до полуночи королева переоделась в платье прачки. Появились две женщины в грубой простой одежде, они на цыпочках вошли в спальню, неся какой-то сверток. Развернув льняные пеленки, королева увидела своего шестимесячного сына, Якова, принца Уэльского, которого впоследствии назовут Старшим Претендентом.
Король обратился к двум своим доверенным друзьям, переодетым в морскую форму, шевалье Сен-Виктору и графу де Лозун, которые появились следом.
— Я вверяю вам мою королеву и моего сына, — сказал король с глубоким волнением в голосе. — Несмотря на весь риск и опасность, доставьте их как можно скорее во Францию.
Он попрощался с женой, посмотрел на спящего сына, а затем странно одетая группа людей отправилась на цыпочках через спящий дворец, по большой галерее и вниз по лестнице к задним воротам.
Яков подошел к окну и прислушался к реву зимней бури. Вильгельм Оранский высадился на английский берег и объявил себя протестантским спасителем Британии. Трагедия дома Стюартов приближалась к развязке.
Королева со своими служанками и двумя французами пересекла Темзу на шлюпке и укрылась от дождя в стенах церкви Святого Ламбета, дожидаясь появления кареты. Она смотрела на темное скопление крыш и дымовых труб на другом берегу — на свой дом, который ей больше не суждено было увидеть. Через несколько дней король также бежал из дворца Уайтхолл, чтобы соединиться со своей семьей во Франции. Пересекая Темзу тем же путем, он протянул руку над бортом лодки, и Большая государственная печать Англии исчезла в темной воде реки.
Пожалуй, это было последнее историческое событие в жизни Уайтхолла. Стюарты, чьи подвиги и ошибки много лет составляли его историю, покинули дворец, оставив его заброшенным и забытым, пока Судьба в образе обыкновенной прачки не предала здание огню. «Уайтхолл сгорел дотла, не осталось ничего, кроме руин» — вот и все, что говорит Ивлин о дворце, который он знавал в лучшие времена, когда Уайтхолл полнился красотой, гордостью и мощью. Пять или шесть человек погибли вместе с ним в огне, но, по словам современника, к счастью, все они были «обыкновенными, никому не известными людьми».
Глава седьмая
Вестминстерское аббатство
Я иду в Вестминстерское аббатство и рассказываю о том, как его реконструировал король Эдуард Исповедник, а потом король Генрих III. Описываю надгробия монархов, Коронационное кресло и монаршие склепы, расположенные под часовней Генриха III. Глава заканчивается описанием византийской базилики, расположенной неподалеку от Виктория-стрит.
Последний настоятель Вестминстерского аббатства, доктор богословия де Лабильер, войдет в историю как самоотверженный человек, который отказался покинуть Лондон и свой пост даже во время воздушных налетов. Он вполне мог бы уехать в эвакуацию, и его долго убеждали сделать это, после того как бомба разнесла на куски покои настоятеля. Но он твердо стоял на своем: пока существует аббатство, в нем неотлучно служит настоятель.