Сегодня моя функция «Сражайся или убегай» меня подвела, потому что все, что я могу делать – это стоять неподвижно, пока он прижимает меня к стене. Если бы я захотела, то могла бы протянуть руку и дотронуться до него, когда он упрется сжатыми кулаками в стену по обе стороны от моей головы.
Он наклоняет голову, и его веки опускаются, когда он глубоко вдыхает.
— Моя.
Одно это слово звенело во мне, как колокольчики, и все же что-то теплое пробежало по спине.
— Ганс, — тихо говорю я, делая глубокий вдох и пытаясь осмыслить сказанное. Он кажется вырезанным из дерева, но теперь, когда я так близко, вижу, что гладкая текстура его тела изменилась на что-то похожее на кожу.
— Мне больно, — на этот раз он рычит, когда говорит это, и я закрываю рот. — Нужно.
В его глазах ясно читается голод, и я опускаю взгляд вниз, чтобы увидеть его толстый член, требующий внимания. Он словно весит между нами, покачиваясь вверх-вниз, умоляя меня прикоснуться к нему.
— Моя Клара.
На этот раз, когда он произносит мое имя, оно звучит как мурлыканье, когда он наклоняется ближе. Я отворачиваю голову в сторону, но это его не останавливает. Вместо этого он прижимается носом к моей шее и снова вдыхает. От этого по моей спине пробегает горячая волна удовольствия, и теперь это я вся вибрирую.
— Пожалуйста, — слово вырывается из меня, но я понятия не имею, о чем прошу. Пожалуйста, прекрати? Пожалуйста, не останавливайся? Пожалуйста, скажи мне, что я ударилась головой и все это галлюцинация?
Его теплое дыхание ласкает мою шею, а затем я чувствую, как его язык скользит по местечку чуть ниже моего уха. Как бы я ни была напугана, из меня вырывается стон, и я чувствую, как намокают мои трусики. В его кремовой сперме были наркотики? Это причина, по которой я так возбуждена и не могу себя контролировать?
— Я должен попробовать тебя на вкус, — Ганс произносит это как приказ, и я готовлюсь к тому, что он снова меня оближет. Когда он опускается передо мной на колени, я в замешательстве. — Я должен попробовать твой сахар.
До меня все еще не доходит, что он имеет в виду, пока он не тянется к моим пижамным шортам.
— Ганс!
Я пытаюсь оттолкнуть его руки, но бесполезно. Хотя они кажутся настоящими, с таким же успехом они могли бы быть крепкими дубами, потому что не двигаются с места.
Прежде чем я успеваю среагировать или что-то предпринять, он срывает с меня шорты и трусики и раздвигает ноги. Я прижата к стене, мне некуда деться, и все это происходит так быстро.
— Ганс, подожди!
Этого похотливого щелкунчика уже не остановить, когда он приникает ртом к моей киске и начинает лизать. Я хочу закричать, чтобы он остановился, или оттолкнуть его от себя, но в ту секунду, когда его язык скользит по моему клитору, все протесты покидают мое тело.
Мои руки тянутся к его золотой макушке, я крепко сжимаю ее, и он приподнимает меня, прижимая к стене. Он такой чертовски большой, что я вынуждена обхватить его лицо ногами, чтобы не упасть. Но все, что он делает – это проталкивает свой язык в мою киску.
— Черт возьми, — выдыхаю я, чувствуя, как его язык проникает все глубже и глубже.
Он волшебный щелкунчик, который отчаянно хочет трахнуть меня. Нетрудно поверить, что его язык может заходить так далеко, как он того захочет. И все же я не перестаю удивляться, покачивая бедрами на нем. Тело Ганса вибрирует, и в то же время по мне пробегает ток. Это похоже на то, как будто в моей киске находится огромный вибрирующий язык, а его нос трется о мой клитор.
Я ласкаю его лицо, пока он поглощает меня, как блюдо, и решаю отбросить все мысли о реальности. Если это сон, я никогда не хочу просыпаться. Внутри меня нарастает наслаждение, и я кончаю вокруг его языка, крича о своем освобождении.
Ганс дрожит, когда высовывает язык и медленно опускает меня обратно на пол. Когда мои ноги касаются деревянного пола, я удивляюсь, что стою на чем-то мокром. Я смотрю вниз и вижу лужицу его глазури на полу, и снова с его члена капает.
— Еще, — говорит Ганс, стягивая с меня толстовку.
— Подожди, мне нужно это прибрать, — я указываю на пол, но он нетерпеливо качает головой.
— Не сейчас, — рычит он, разрывая мою толстовку спереди, словно это лист папиросной бумаги.
Прежде чем успеваю возразить, он притягивает меня ближе и зарывается лицом в мою грудь. Остатки моей толстовки падают, и теперь я совершенно обнаженная. Он стоит передо мной на коленях, но он такой высокий, что ему все равно приходится наклонять голову, чтобы дотянуться до моей груди.
— Моя Клара, — его голос, возможно, действительно действует как наркотик, потому что, когда он говорит, мне кажется, что я слышу его в своей душе.
Он облизывает один сосок, затем другой, и во мне снова нарастает наслаждение. Как такое возможно? Обычно мне требуется целая вечность, чтобы кончить, но сейчас я жажду второго оргазма меньше чем за минуту? Когда его рот открывается, я вижу, какой он большой, и наблюдаю, как он втягивает в себя мой сосок, а затем и большую часть груди. Он так нежно сосет, и это посылает волны удовольствия к моему клитору.
— Ганс, — мне удается застонать, когда он переходит к следующему соску и делает то же самое. Его твердое тело такое теплое, когда он прижимает меня к себе и поглощает.
Мои бедра начинают двигаться сами по себе, и он просовывает руку между нами. Когда я чувствую, как его толстые пальцы проникают в мою киску, то тихонько вскрикиваю.
— Так туго, — он мурлычет, вводя их туда и обратно.
— Я, эм, не делала этого раньше, — говорю я, когда мой оргазм приближается. — О, Боже, Ганс, не останавливайся.
— Вся. Моя, — он чеканит слова, как мантру.
Его потребность во мне опьяняет. Он сосет мои соски и трахает меня пальцами, и все, что я могу сделать – это принять это. Я никогда в жизни не была так желанна, и у меня кружится голова от удовольствия. Я кончаю во второй раз и, к удивлению нас обоих, чувствую, как его тело содрогается одновременно с моим.