И он попросил. Не знаю, как он убедил девушку и что он ей сказал, но черноволосая оглянулась, смерила меня загадочным взглядом, а затем вновь повернулась к роялю и из рояля полилась печальная музыка. И я готов поклясться, что это была лучшая из услышанных мною “Пастушек”. Самая лучшая, черт подери!
Поглощенный музыкой, я не обратил ни малейшего внимания на тот факт, что дирижабль уже давно оторвался от причальной мачты, тяжело развернулся и, исторгая из главной трубы столб черного дыма, покинул старую столицу, казалось бы неспешно направившись к новой.
В кают-компании появились пассажиры, тотчас прильнувшие к покатым стеклам обзорных окон. Из ниоткуда возникли стюарды, торопливо разносящие выпивку. Величественно вошел сам капитан, сверкающий профессиональной улыбкой, приветствующий гостей на своем корабле и с удовольствием отвечающий на вопросы.
Мне было плевать на всю эту суету. Скрестив руки на груди, я полулежал на своем угловом диване и слушал музыку. Прекрасную грустную музыку.
3
Мы успели вовремя. Дирижабль, этот воздушный пузырь, кажущийся таким ненадежным и готовым вот-вот лопнуть, к моему искреннему удивлению, без происшествий донес нас до новой столицы и самое большее спустя час, мы были в храме, которой Арчи выбрал для церемонии прощания с последним из рода Дрейморов.
Мы успели вовремя. Можно даже сказать, что пришли слишком рано - начало церемонии должно было начаться только через полчаса. Двери храма были распахнуты настежь. По пышной ковровой дорожке шли облаченные в черное фигуры - в большинстве своем малознакомые мне личности. Стоило кому-либо из пришедших пристроить свое седалище на деревянную скамью, как тут же его взгляд устремлялся на гроб. И в этих деланно скорбных взглядах я явственно читал некую оторопь.
Да уж, Арчи расстарался на всю катушку, подошел к этому делу серьезно. Даже слишком серьезно и кое в чем переборщил - например, с количеством цветов.
Мой гроб просто утопал в цветах.
Пышные букеты, просто корзины с цветами, огромные венки, бесконечные цветочные гирлянды - всем этим добром было буквально усыпано возвышение, расположенное перед рядами скамей для прихожан. Крышка дубового гроба была поднята, но виднелось только лицо покойника, все остальное было скрыто пышными волнами материи и все теми же проклятыми цветами.
Впрочем, это к лучшему - я не горел желанием рассматривать свой собственный труп в подробностях. Уж как-нибудь перебьюсь. Я и так знал, что под пышными кружевами шелковой рубашки скрываются три небрежно заштопанные дырки. Раны от пуль трусливо пущенных мне в спину, но от этого не ставших менее смертоносными и легко сокрушившие ребра и пробившие мое сердце.
Три пули мне, и столько же досталось Лоре - совсем еще юной девушке, погибшей ни за что, можно сказать - умершей за компанию. Кем бы ни был этот чертов убийца, он не желал оставлять свидетелей. Выпустил в обнявшуюся парочку шесть пуль, в упор опустошил барабан револьвера… тварь… гнусная тварь, поровну разделившая между мной и Лорой смертельные подарки.
На меня накатила душная волна злобы и я сгорбился, втянул шею в плечи, сжал медные пальцы в кулаки, чтобы не сорваться, не выплеснуть свою ярость на толпящихся в храме людей. О… как я был зол… зол все эти дни, что так невыносимо медленно тянулись с момента моей смерти…
Но именно эти чувства беспомощной злости и бессильной ярости невольно оказались лучшими помощниками - благодаря им, я остался здесь, остался в этом мире, вместо того, чтобы чинно вознестись в столбе небесного света… ну или рухнуть вниз, окутанный языками багрового адского пламени - вот уж не знаю, как они решили ТАМ мою судьбу. Мне плевать. Все одно, когда я покончу со своими незавершенными делами здесь, у меня останется только одна дорога и уж точно, вести она будет не вверх.
Мерцающая у меня перед глазами кровавая пелена ярости постепенно развеялась и я с облегчением выпрямился, мысленно гладя себя по головке и приговаривая: “Вот так, молодец, парень, молодец, держи себя в руках”. Это подействовало.
Убедившись, что вновь могу контролировать себя, я огляделся по сторонам, выискивая среди прибывающей толпы новые лица и внимательно в них вглядываясь. Особое внимание я обращал на высоких мужчин. И делал это по очень простой причине - ведь я видел своего убийцу.
Всего пару жалких секунд, когда уже испускал последний вздох и корчился в агонии - но я его видел. Эта картинка навсегда отпечаталась у меня в мозгу. Я видел убийцу, наклонившегося над моей кроватью, видел дымящийся револьвер в его руке. Высокий, широкоплечий, закутанный в черное длиннополое пальто, лицо в тени, но я все же зацепил взглядом что-то вроде бесформенной шляпы на голове и грязные бинты, покрывающие выдающийся вперед подбородок и горло.
Я увидел его… и умер. Моя душа покинула тело. Дальше я помню все как в тумане - льющийся одновременно со всех сторон яркий свет, ползущие ко мне толстые щупальца тумана, плотный поток воздуха, подталкивающий меня в спину и принуждающий сделать шаг, всего один шаг. И я уже занес ногу, почти что шагнул ТУДА, когда услышал смех и едва слышный звон. Этот вонючий ублюдок, подлый убийца стреляющий в спины спящих… ОН СМЕЯЛСЯ! Злорадно хихикал и гнусно похрюкивал, нависая над окровавленными простынями и на мое уже мертвое тело со звоном сыпались еще горячие гильзы - Перевязанный переломил револьвер и опустошил барабан прямо над своими жертвами.
В тот самый момент и случилось событие, благодаря которому я сейчас стою в храме и безучастно пялюсь на собственный труп. Благодаря охватившим меня дикой ярости и ненависти, благодаря испепеляющему желанию найти этого ублюдка и обеими руками пережать перевязанное бинтами горло, чтобы он больше никогда не смог исторгнуть из себя злорадное хихиканье. Мне удалось вырваться из окутывающих объятий тумана, удалось отшатнуться обратно и уцепиться за ускользающий от меня мир живых.
Я еще успею отправиться в последнее путешествие в великое ничто, а сейчас пора заняться делами. И начать следует с воспоминаний о том последнем вечере, надо собрать все разрозненные детали воедино, вылущить из памяти все мельчайшие подробности.
Я вновь мысленно представил запечатлевшуюся в моей памяти картину собственной смерти - кровать со спутанными и окровавленными простынями, два обнаженных тела и нависающий над ними черный и несколько гротескный силуэт убийцы. Что-то в этом смертельном натюрморте не давало мне покоя, что-то явно выбивалось из общей картины… и кажется, я начал понимать, что именно не так - поведение убившего меня подонка. Эта ленивость и неторопливость…
- Ну как, нравится? - столь знакомый и насмешливый голос бесцеремонно вторгся в мои думы и я обернулся на звук.
Оглядев своего адвоката уже переодевшегося в приличествующую случаю черную одежду (и когда он только все успевает?) я фыркнул и, придав голосу пренебрежительный оттенок, осведомился:
- Нравится что? Надеюсь, ты не имеешь в виду эту цветочную вакханалию, от которой у меня уже рябит в глазах?
- Нет, что ты, я говорил о вон том симпатичном покойничке, чья синевато-белая морда лица торчит между лимонно-желтыми пионами и пунцовыми розами. Мне кажется, что этот мертвый тип прелестно вписывается в окружающую его радостную цветовую гамму… не находишь?
- Не нахожу - буркнул я и поспешно сменил тему - Я только зря теряю здесь время. Он не явится сюда.
- А вдруг? Все же это какой-никакой, но шанс.
- Нет. Ни малейшего шанса нет - отрицательно покачал я головой - ОН не придет.
- Да с чего ты это взял? - возмутился остроухий, не любящий когда его блестящие идеи ставили под сомнения.
- Потому что он профессионал - мрачно ответил я и задумчиво провел рукой по подбородку, едва не смахнув шелковый шарф - привычка оставшаяся с того времени, когда я еще был живой - Для него это не больше чем рутинная работа, выполнение заказа.