Впрочем, Гюнтер особо не переживал по этому поводу. Как и никто из кавалеристов.
Ведь на острие атаки двигался Лорд Шурик!
Как Гюнтер и подозревал, Шурик вместо того, чтобы замедлиться и попытаться избежать столкновения, наоборот, набрал ещё большую скорость.
Из пасти Петра во все стороны струились облачка пара, казалось, кабан вошёл в боевой раж.
И Гюнтер снова оказался прав.
Пётр издал боевой клич, ошарашив своим рыком весь неровный строй кочевников. А сразу после его поддержали и остальные кабаны.
Ментальная волна ужаса неслась впереди ездовых зверюг.
Степняки заволновались. Понятное дело. Не каждый день на тебя прёт столь страшная сила!
Тем более, если она состояла не просто из монстров, а ещё и бронированных всадников на их спинах!
Ряды копий начали неосознанно редеть, когда часть игроков бросила всё и вся и понеслась прятаться в палатках или ещё где. Только бы оказаться подальше от атаки спартанской кавалерии.
Но это не означало, что абсолютно все просто взяли и бросили намерение остановить их натиск.
За что, собственно, и поплатились.
Когда до столкновения оставались жалкие секунды, Лорд Шурик взмахнул рукой, будто отгонял насекомое от своего лица.
Сверкнул тёмно-синий отблеск, и несколько кочевников просто свалились на бок, тем самым формируя брешь в стене пик и копий.
Брешь, как раз в которую и нырнул Пётр, а за ним и следовавшие за Лордом кавалеристы.
В воздух взметнулась новая волна боли, страха и агонии. Разорвав построение степняков, кабаны начали давить последних, тогда как валькирии за спинами всадников кромсали налево и направо, пожиная заслуженную кровавую жатву.
Попытка остановить Спарту оказалась провальной. В который раз.
И Гюнтер не мог не улыбнуться от осознания этой мысли.
Они словно неслись на крыльях ошеломительного успеха! Победы, которую нёс им Лорд Шурик!
В который раз Гюнтер с ехидством вспомнил о всех тех сомнениях, что он испытывал в первые дни гибели «Голубой Устрицы».
Казалось, это было так давно и в то же время… так свежо.
А теперь он делал то, что хотел делать под рукой Джо-Джо. И нёс знамя победы вслед за своим Лордом.
Мужчина украдкой глянул на сражающегося в первых рядах Шурика.
За таким Лордом он ведь хотел идти?
За тем, кто не боялся крови и боли, за тем, кто готов был горы свернуть ради своих людей и своей фракции?
И за тем, кто заботится о своих подчинённых.
Да… Шурик был именно таким Лордом.
Лордом, которого и искал Гюнтер.
Мужчина и не заметил, как на его губах мелькнула довольная донельзя улыбка. Прямо как у ребёнка.
А уже в следующий миг он продолжил их победный марш в самое сердце Тьмы.
Следом за своим правителем…
Третий равнодушно смотрел на то, как в небо поднимались столбы дыма и грохотал рёв пламени.
Кавалерийский натиск через весь полис был не просто ради красного словца. Он носил в себе и второе дно, а именно внести максимальный хаос из их действий.
Пока фалангисты и кавалеристы пробивали путь вперёд, словно заточенный до бритвенной остроты клинок, валькирии, сидевшие на кабанах позади всадников, не забывали метать в палатки зажигательные бомбы в глиняных горшках.
Что, понятное дело, породило целую сеть пожаров по всему полису.
Из-за чего кочевники были вынуждены не только защищаться от атак Спарты, но и нивелировать наносимый огнём ущерб.
Как-никак, а во Тьме проживали больше торговцы, купцы и перекупщики, нежели сами кочевники.
Эти самые степняки готовы были отдать очень и очень многое за своё имущество. А потому и нагрузка на самих спартанцев была не так высока, как могла бы быть.
Что практически нивелировало какие-либо потери.
Параллельно с тем, рабы и пленники, осознав, что их «покровители» оказались в крайне уязвимом положении, также подняли восстание.
Как-никак, а Тьма не являлась полноценным полисом, а потому и рабских контрактов не было. Лишь рабские ошейники да клетки с верёвками и цепями.
Спартанцы о том не забывали, а потому всячески старались оказать помощь «на местах», освобождая игроков из плена.
Чем в очередной раз облегчили свою же атаку.
Теперь степняки вынуждены были заботиться не только о бронированных всадниках и валькириях, но ещё и многочисленной толпе рабов, готовых разорвать едва ли не голыми руками любого встречного кочевника.
В бой пошли все: мужчины, женщины, старые и молодые. Игроков питала безудержная ярость за бесчисленные унижения и лишения, а потому у степняков, привыкших к лёгким боям да грабежам, не было и шанса.