Слаженно и умело, словно не раз тренировались.
Фаланга проминается, с трудом удержав строй.
От каждого взмаха оружием защитников Хана дрожат щиты, звенят клинки, ломаются в середине копья.
Каждый удар оставляет глубокую вмятину на доспехах, каждый выпад режет сталь, словно нож для масла.
Теперь сети и арканы кочевников обретают новый смысл. Выдернув одного фалангиста из стены, они тут же подставляют его под удары своих «элиток».
Льётся первая кровь гвардейцев.
— Второе построение! — ясно осознав угрозу от десятка элитных кочевников, я приказываю разорвать привычную фалангу.
Гвардейцы послушно разрывают стену щитов, чтобы сформировать отдельные группки из четырёх солдат. Наш строй вытягивается в длину, не давая степнякам нависнуть над флангами и окружить нас.
Но при этом теряет свою монолитность. Со стороны кажется даже, что построение рухнуло и теперь легко его рассечь и уничтожить отряды по частям.
Степняки проваливаются в наш строй, быстро занимая бреши, и налетают прямо на подоспевших валькирий.
Сиюминутная радость улетучивается, словно её никогда и не было.
Пирра и её воительницы присоединяются к битве, как нельзя кстати.
Теперь об открытых тылах можно не беспокоиться, как и атаках кочевников по флангам.
Те успешно научились совмещать ближний бой с бросками плюмбат. Для бездоспешных степняков удар дротика почти всегда гарантирует гибель. Так что воительницы выкашивают разом едва ли не половину из «группы поддержки» охранников шатра.
А вот охранникам Хана обстрел не причиняет видимого ущерба. Броня решает.
— Дави элиту! — командую я фалангистам, — остальных добьют валькирии!
Картина боя моментально меняется, теперь на каждого противника приходится по двое фалангистов
Но даже так становится ясно, что противник так легко сдаваться не планирует.
Самое время вступить в дело самому.
Против меня и моей группы сопровождения из четырёх фалангистов выступают сразу два защитника Хана.
Каждый ростом под метр девяносто, облачённый в сверхтяжелую броню, от шага любого из них аж земля проминается.
Чёрт возьми, да какого они уровня вообще⁈
Завязывается сражение.
Я выхожу один на один против левого оппонента, тогда как второго берут на себя два гвардейца.
Оставшиеся двое остаются прикрывать наш тыл от носящихся тут и там кочевников.
Думаю, я мог бы его сейчас запросто придушить или хотя бы сбить с ног магией и прикончить уже на земле.
Но, пожалуй, сейчас едва ли не идеальная возможность оценить свои шансы против действительно сильного противника.
Когда ещё выпадет такой шанс⁈
Бах!
У противника необычное оружие. Что-то вроде алебарды или японской нагинаты. Лезвие широкого, чуть изогнутого меча на длинном древке.
Приняв удар на свой щит, я падаю на одно колено.
Вот это сила! Всю руку отнимает! Противник уже замахивается во второй раз, когда я перекатом ухожу за левый бок здоровяка.
Быстрый взмах мечом и…
Ничего!
Клинок просто не способен достать до тела кочевника, даже со всей моей Силой!
Откуда только такая броня у каких-то кочевников⁈
Противник ударяет наотмашь, но я успеваю прикрыться кромкой щита.
Зря.
Тот просто слетает с моей руки от мощи удара, оставляя меня с одним лишь мечом в правой руке.
Здоровяк доворачивает корпус и уже по диагонали ударяет своим оружием.
Не медля ни секунды, я отхожу вправо, наклонив голову, тем самым разминувшись с лезвием всего в нескольких сантиметров.
Защитник Хана издаёт раздражённый рык, не способный достать меня, и неожиданно бросается вперёд.
Мне приходится буквально отпрыгнуть в сторону, и враг проносится мимо.
— Сдохни, мразь! — сбоку с писклявым голосом мелькает очередной степняк.
Резкий выпад в правый бок, и тот падает на землю, замолкнув навсегда.
Уже к этому моменту защитник Хана догоняет меня, снова замахиваясь своим дрыном.
Ну уж нет, дружок! Не в этот раз!
Пора для экспериментов закончилась. Я понял, что как воину мне ещё есть куда развиваться. Но вот как Лорд-колдун я тебя уделаю, как нефиг делать.
Телекинезом отвожу лезвие чуть в сторону и вниз.
Бах! Клинок с грохотом вонзается в землю, поднимая облако пыли.
Мой противник считает это своей ошибкой и пытается вытянуть клинок в то время, как я нарочно удерживаю его в земле.
— Р-р-рагх! — с рёвом я прописываю удар кулаком со всей силы в лицо противника. Ещё и телекинезом придаю себе усиления.
Металл вминается внутрь, из шлема льётся кровь. Кочевник возмущённо отступает на несколько шагов назад, чтобы сразу после скинуть опостылевший шлем на землю.