— Мы можем подать петицию в Конклав, — сказала Эмма. — Чтобы вернуть…
— Хелен? Ты же знаешь, что они не позволят кому-то с фейрийской кровью управлять Институтом.
— Я думала об Алине, — сказала Эмма. — Она Сумеречная Охотница, она совершеннолетняя. Она могла бы занять эту должность, а Хелен была бы рядом с ней как её жена.
Джулиан провёл пальцем по трещинам на каменных перилах.
— Это хорошая идея. Мы подадим петицию в Конклав, чтобы нам разрешили это.
— Кристина достаточно взрослая, — сказала Эмма.
— Кристина? — Джулиан скептически на неё посмотрел, а затем улыбнулся. — Да, она уже достаточна взрослая. Хотя я всегда думал, что она нашего возраста. Она в середине своего года путешествий. Не знаю, позволят ли они ей прекратить его и стать главой Института.
— Джейсу и Клэри было девятнадцать, — сказала Эмма.
— Они герои Конклава. Как твои Джем и Тесса.
— Они не мои Джем и Тесса. То есть, он мой кузен или что-то типа того.
— Они встречались на этом мосту каждый год, не так ли?
Эмма кивнула. — Я просто думала, каково это было смотреть на то, как мир вокруг них менялся. Лошади и кареты сменились машинами. Электрический свет и кабельные башни…
— Они встречались, даже когда она была замужем, — сказал Джулиан. — Разве это не кажется неверным?
Эмма с удивлением посмотрела на него. Он смотрел на реку, рассветное солнце освещало его ресницы, раскрашивая их в янтарный цвет.
— Нет, — сказала она. — Уилл знал об этом.
— Уверен, что он позволял ей делать всё, что она захочет, — сказал Джулс. — Он любил её. Он не хотел говорить ей «нет».
— Когда ты любишь кого-то, ты хочешь, чтобы этот человек был счастлив, — сказала Эмма. — Ты не лишаешь этого человека счастья, ты не хочешь, чтобы он рушил свою жизнь, оплакивая тебя. Ты хочешь, чтобы этот человек мог любить других людей, потому что любовь делает нашу жизнь полной…
Она остановилась, испугавшись. Она не должна была говорить так много.
Он сузил глаза. — Откуда тебе это знать?
Вопрос был похож на пощёчину.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала она.
Джулиан отвернулся от перил и теперь стоял к ней лицом к лицу. — Я говорю не о себе.
— Тогда о чём ты? — Она почувствовала головокружение. Она прислонилась спиной к перилам, чувствуя благодарность за то, что ей есть обо что опереться. — Джулс?
— Джулс? — Её голос звучал будто издалека, будто вода смыла его силу. У речной воды был свой запаха — метал, бензин и городское утро. Абсолютно не похоже на запах соли с океана. Влажный туман, поднимающийся с реки, впитался в кости Джулиана.
— Для тебя так легко разделить любовь и дружбу, — сказал он Эмме. — Так легко.
— Это не так, — прошептала она. — Мне нелегко. Просто это то, что я должна делать.
Он вспомнил, как она прикасалась к лицу Марка или это было его лицо. Он чувствовал касание её пальцев на своей щеке.
— Ты сказала, что я другой, — сказал он. — В Благом Дворе ты сказала, что я другой.
Её волосы обрамляли её лицо. Туман впитался в её золотые пряди. Она посмотрела прямо на него с вызовом. — Я это и имела в виду.
— Но ты всё ещё ничего не чувствуешь, — сказал он. Он положил свою руку на её плечо, затем скользнул к шее. Его другая рука обняла её за талию. Он слышал, как стучит её сердце. — Но не тогда, когда я делаю это.
Он тонул в желании, его контроль разбивался, как стекло, которое выбил из окна сильный порыв ветра. Он мог слышать, как осколки падают на землю рядом с ними. Сломанные части его силы воли. Его жизни.
— Я чувствую всё, когда я рядом с тобой.
Его губы находились в нескольких миллиметрах от её уха. Он поцеловал её бледную чувствительную кожу под ушком, и она вздрогнула всем телом. Он почувствовал это движение, и чёрные звёзды желания зажглись в его глазах. Его переполняли ощущения. Её запах, её волосы вокруг его лица, её теплое и мягкое тело. На вкус она была как соль и мыло. Ослеплённый этим, он обнял её и сильнее прижал её к себе. Она должна знать. Она должна узнать.
— А сейчас что-нибудь чувствуешь? — спросил он и поцеловал её.
Это был медленный поцелуй. Он хотел, чтобы у неё была возможность оттолкнуть его, но она не двигалась. Костяшки её пальцев, что держали перила, побелели. Но её губы ответили на его поцелуй, раскрываясь от нежного укуса его зубов. Она застонала ему в рот, выпрямляясь, прижимаясь к его телу так, что его сердце готово было взорваться.
Он отстранился. Она смотрела на него не дыша, касаясь пальцами своих губ. Её глаза были влажными. Он не знал, были ли они такими из-за слёз или из-за холодного ветра.
Он снова хотел поцеловать её. Целовать её, пока у них обоих в лёгких не останется воздуха. Он хотел запустить руку в её волосы. Потеряться в переполняющем удовольствии, которое могли подарить их тела. Он хотел Эмму. Он всегда хотел только Эмму. Кроме неё ему никто больше не был нужен.
— А теперь? — спросил он. Он старался держать свой голос на должном уровне, поддерживать иллюзию контроля, хотя он знал, что в своём сердце он едва держится. Отчаяние и желание крепко переплелись в его крови. — Скажи мне, что ты чувствуешь, Эмма.
Она смотрела на него. В её широко раскрытых глазах он видел пляж, чаек, летающих над головой, и её удивлённое лицо. Он слышал эхо своего голоса.
— Я люблю тебя, Джулс, — сказала она. — Я люблю тебя. Просто не так.