И только Роберт говорил мало и неохотно.
Пока Даша расчесывала перед сном ее непослушные пряди, Лорейн сидела на банкетке перед зеркалом и думала о поведении Роберта за столом. Ее отражение с досадой кусало губу.
– До чего у вас красивые волосы, сударыня! – вдруг сказала камеристка.
Эти простые слова заставили Лорейн вцепиться пальцами в край банкетки. Красивые у нее волосы или нет не имело никакого значения, потому что мужу она не нравилась. Иначе как объяснить его надменное безразличие? В глазах ее отражения заблестели слезы.
Это не укрылось от взгляда камеристки. Даша перестала водить гребнем и сказала:
– Я служу в доме Павла Алексеича много лет. Роберт Палыч похож на своего отца: если что вобьет себе в голову, то его трудно разубедить. Боюсь, он решил, что вы одна из чопорных ританок, каких описывают в газетах и играют в пьесах.
– Я? – Лорейн обернулась и посмотрела на служанку в упор. – Да ведь он сам боится сказать мне лишнее слово, будто я ританская королева!
Даша смутилась и снова взялась за гребень.
– Уж простите, сударыня. Я слышала, что вы родом из горного края и даже лазали по скалам. Вот я и хотела сказать, что вы не похожи на здешних девушек, с которыми привык иметь дело Роберт Палыч, как ваши острые скалы не похожи на наши мягкие сопки.
Такое сравнение пришлось по душе Лорейн и немного прояснило ситуацию. Она и не подозревала, что производит такое впечатление.
– Вы бы проявили к нему расположение, интерес. Сделали бы первый шаг навстречу, – продолжала Даша.
Первой проявить интерес к мужчине? Такое Лорейн в голову не приходило и даже показалось неприличным. В ее доме все первые шаги делал отец, и он бы точно не одобрил такое поведение. Но при мысли об отце и о доме Лорейн вспомнила, что рассталась и с первым, и со вторым навсегда. Здесь ей придется самой преодолевать трудности.
– Но я совершенно не знаю, что делать! – беспомощно проговорила она, повернувшись к Даше. – Роберт даже не смотрит на меня лишний раз. Я не хочу, чтобы он счел меня навязчивой… И я… я просто не знаю…
Камеристка положила руку ей на плечо.
– Ну что вы, сударыня, я ничего особенного вам делать не предлагаю. Поговорите с ним, попробуйте разделить его интересы.
Этот доверительный жест успокаивающе подействовал на Лорейн.
А ведь и мама говорила ей то же самое! Не нужно ничего выдумывать, просто проявить интерес! Выйти за рамки официальных бесед.
– Ты права, Даша! Спасибо тебе!
Служанка отложила гребень, закончив работу.
Ложась в постель, Лорейн все думала о Роберте. И ей пришло в голову, что хорошим шагом будет присоединиться к его конной прогулке. На лошади Лорейн чувствовала себя неуверенно, предпочитая ходить пешком. Но на эту жертву она готова была пойти.
Лорейн решила осуществить свою задумку не откладывая. Следующим же утром она стояла в коридоре перед дверью комнаты Роберта. Было рано, молодой граф еще не выходил, но Лорейн хотела застать его до завтрака. Она боялась, что в присутствии отца Роберт откажет тому назло. Поэтому задумала попросить его выйти к ней в коридор и поговорить.
Рука немного дрогнула, когда она постучала.
– Войдите! – послышался голос Роберта.
Вообще-то заходить к нему она не собиралась, но после повторного оклика Лорейн открыла дверь.
Роберт был уже одет. Он стоял перед зеркалом и поправлял ворот белоснежной рубашки.
– Что, Гриша? Запрягли?
При виде жены он замер в удивлении.
– Лора? Вы? Что случилось?
Но слова застряли у нее в горле, потому что на его постели, смущенно прикрывая наготу одеялом, сидела одна из горничных. У Лорейн даже крутилось в голове ее имя.
Роберт мгновенно оценил обстановку и небрежно бросил:
– Надеюсь, вы не собираетесь устраивать сцену? Или вы полагали, что я должен по ночам молиться?
Она взглянула на его скривившееся в усмешке лицо, но так и не смогла ничего сказать.
Развернувшись, Лорейн выскочила в коридор и бросилась прочь. Коридор, лестница, парадные двери. Гнев и несправедливость жгли Лорейн изнутри, словно ядовитая аризема. Как тогда в саду, но в тысячу раз сильнее!
Она пересекла двор и выбежала в открытые ворота. Ноги сами собой несли ее в лес.
Она больше никогда не вернется в этот дом! Никогда!