— Жду не дождусь увидеть все своими глазами.
— Да уж, порадуешься. Повсюду флаги, все площади и церкви — в цветах. Куда ни взгляни — трубадуры да менестрели, а на главных улицах строят помосты, на которых будут разыгрывать представления. По-моему, задумано столько всего, что за пять дней ярмарки простой смертный не успеет всего посмотреть.
— Ничего, зато зрелищ на всех хватит, а это главное. Кроме того, вряд ли наш славный город сумеет перенести более пяти дней этакого безобразия.
— И то верно. Кузен Чезаре то же говорит. Кстати, вчера он брал меня на обед с представителями городских властей. Они все под впечатлением. Говорят, даже не ждали такого размаха. Превозносят тебя на все лады, а ярмарка ведь еще даже не открылась.
— Моя секретарша будет рада слышать. Честно говоря, все планировала и организовывала именно она.
— Перестань, ты просто скромничаешь!
— Ничего подобного. Если не веришь, я попрошу мисс Морлендер показать тебе самые первые разработки. Это все она.
— Ну ладно, верю. До чего же я рад, что ты возвращаешься!
— Я тоже. До вечера.
И Лоренцо повесил трубку. Буквально в ту же секунду телефон снова залился трелью.
— Да, Джанни? Что забыл?
— Это Паола.
Он едва сдержал досадливый возглас. Стоило ему подумать, прежде чем так опрометчиво окликать брата. Почему-то мысли о мисс Морлендер явно лишали его обычной осмотрительности.
— Здравствуй, Паола.
— Ничуть не удивляюсь, что мой сын сумел связаться с тобой раньше меня, — без предисловий начала она. — Но я должна знать… Он собирается остаться в университете хотя бы на этот семестр? Ну, скажи, скажи, что он останется! — почти рыдала она.
Отчаяние мачехи чуть было не растрогало Лоренцо, тем более что и на него самого внезапное решение Джанни произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Я делаю все, что в моих силах.
— Ты скоро вернешься?
— Вечером. Как раз еду в аэропорт. И кстати, мне уже давно пора там быть. Я пообещал Джанни, что завтра мы все втроем спокойно все обсудим.
— Спасибо. — Голос ее дрожал. — Только ты можешь остановить его, заставить одуматься!
Лоренцо вздохнул.
— Если это его предназначение, ничто в мире не сможет свернуть мальчика с выбранного пути.
В ответ мачеха лишь всхлипнула. Но Лоренцо знал: в самом скором времени его ждут раз говоры, еще более нелегкие.
— Так, значит, до встречи, — пробормотал он в трубку, хотя подозревал, что Паола его уже не слушает.
Наконец, добравшись-таки до аэропорта, Лоренцо поспешил к трапу личного самолета.
— Добрый день, синьор Скалиджери, — приветствовал его приятный и очень знакомый голос на родном языке.
Он в изумлении обернулся. Перед ним стояла мисс Морлендер. Эта женщина положительно не переставала его удивлять.
— Добрый день, — ответил он, искренне радуясь, что видит свою помощницу.
— Простите, что опоздала, — по-итальянски извинилась она.
— Пустяки, я и сам опоздал, — ответил Лоренцо, весьма впечатленный успехами мисс Морлендер в его родном языке. — Итак, не продолжить ли нам увлекательнейшую беседу уже в салоне, после того как мы пристегнем ремни?
— Простите, — его собеседница перешла на английский, — но я не поняла из вашей речи ничего, кроме того, что вы тоже опоздали.
Лоренцо разразился хохотом, на миг забыв все семейные неурядицы. Чуть ли не впервые с тех пор, как Джанни признался в своем желании уйти в монастырь, у него стало легко на душе.
Члены экипажа спешили приветствовать босса на борту, но он почти не замечал их, лишь сухим кивком подав сигнал к отлету.
— Увы, мисс Морлендер, я как раз сказал, что предвкушаю долгую и увлекательную беседу на итальянском, но предлагаю сначала застегнуть ремни.
— Ой, простите. — Она заняла место напротив него. — Боюсь, что до прибытия в Италию я мой репертуар исчерпала. Зато там смогу ошеломить вас своими познаниями, спросив, где тут магазин, вокзал, полицейский участок и почта.
Лоренцо снова рассмеялся, но смех его потонул в реве мотора. Самолет разогнался, легко оторвался от земли и очень скоро набрал высоту.
Лоренцо обратил внимание, что секретарша уже с головой ушла в работу: делала какие-то новые пометки в блокноте, вычеркивала старые записи. Но у него настроение было не слишком рабочее. Почему-то в голову лезли совершенно посторонние мысли.
— А ваш друг не возражал против того, что бы вести вас в аэропорт?