Вивиан судорожно стиснула руки.
— Теперь я это понимаю. Но тогда мне подумалось, что надежнее будет предстать перед миссис Мьюлип в таком вот неприглядном виде. И она взяла меня на работу. Она была так добра ко мне, что я не осмелилась признаться в обмане. Клянусь, когда она уволилась по состоянию здоровья, я хотела все рассказать вам. Но вы были так расстроены уходом незаменимой помощницы, что я решила немного обождать. А затем все время нам что-нибудь да мешало… Лоренцо, — с мукой прошептала она, — хуже всего то, что я убила ваше доверие. А без него ничто не имеет значения.
— Именно.
Что он имеет в виду? — недоуменно подумала Вивиан.
— Боюсь, что после моего поступка вы перестанете верить в любовь.
— А разве это так важно? — Лоренцо бросился ничком на вторую кровать.
— Умоляю вас… — Она подошла к нему и опустилась на краешек постели. — Умоляю, скажите, что заставило вас разувериться в женщинах?
Тело его содрогнулось от судорожного вздоха. Не меняя позы, он сказал:
— Когда мне было одиннадцать, в один прекрасный день отец объявил, что собирается жениться на Паоле… потому что она ждет от него ребенка. И в этот момент я возненавидел ее.
Вивиан слушала его, всем сердцем стремясь понять.
— Но тут нет ничего удивительного. Ведь он был для вас всем, а Паола украла его у вас.
Лоренцо повернулся к ней лицом и стиснул руку девушки с такой силой, что Вивиан чуть не вскрикнула. Но он ничего не заметил, так поглощен был переживаниями прошлого.
— Более того, отец сказал мне, что Паола не любит его, что она забеременела нарочно, чтобы войти в семью Скалиджери. Я умолял отца не жениться на ней, но он заявил, что это дело чести, поскольку речь идет о его ребенке.
Вивиан молча ждала продолжения, инстинктивно чувствуя, что Лоренцо сказал еще не все. И как же жалко ей было при этом того маленького мальчика, которому оказалось не по силам признание взрослого человека! Он вырос, но так и не сумел побороть последствия той психической травмы.
— Отец предупредил меня, что, когда я стану старше, женщины начнут охотиться за мной ради моих денег. Будут пытаться забеременеть от меня, чтобы заставить меня жениться.
Как жестоко со стороны отца было говорить подобное сыну, невинному ребенку!
— А вы?
— А я поклялся, что не позволю женщине завладеть моим сердцем, что выбирать буду я.
Вивиан ахнула, вспомнив женщин, имена которых связывали с именем Лоренцо Скалиджери. Неужели все они оставили его равнодушным? Немыслимо…
— И вы сдержали клятву?
— Сдержал. Это было легко. Ни одна женщина не привлекала меня настолько, чтобы могла стать ее моей женой и матерью моего ребенка. Я был так горд собой, что и не заметил, как моя же секретарша украла мое сердце.
Вивиан упала ему на грудь.
— О, милый! Просто не верится, что после тех блестящих красавиц, которых ты знал, тебя могло соблазнить неприглядное ничтожество вроде меня.
— В тебе нет ничего ничтожного! Какого бы цвета ни были твои волосы, все равно ты прекраснее всех на свете. — Руки его пустились в медленное странствие по ее телу. — Той ночью, когда ты сидела возле меня, когда касалась моего лица, я не думал ни о какой клятве. И по том тоже. Если бы Джанни не прервал нас в самую неподходящую минуту, очень может быть, ты бы уже носила под сердцем моего сына. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило не затащить тебя в постель.
Вивиан поцеловала его в губы, умирая от восторга. Сколько лет она мечтала вот так коснуться его, прижаться, поцеловать!
— Что ж, возможно, и я тогда поддамся искушению и нарушу клятву.
Руки его замерли. Не веря ушам, Лоренцо приподнялся и впился взглядом в лицо Вивиан.
— Ты тоже дала себе клятву? Какую же? — Голос его звучал хрипло.
— Когда ты спас меня, ты завоевал мое сердце. Только тебе отныне принадлежало то, что я могла бы дать мужчине. И я ни разу не испытала желания нарушить клятву. Я не знала, сбудется ли моя мечта, но я надеялась. Целых восемь лет я жила надеждой, а это долгий срок. Целуй же меня, люби меня, милый! Я так люблю тебя!
Страстная мольба в ее голосе сводила его с ума.
— О, любимая!..
Охваченный первобытной, давно подавляемой страстью Лоренцо припал к ее устам. Голод, что так долго не знал утоления, властно заявил о себе, затмевая другие желания и чувства. Влюбленные наконец обрели друг друга.
Восторг! Неземное блаженство! Прильнув к Лоренцо, Вивиан стонала от наслаждения, а он ласкал ее так, что очень скоро весь мир кругом заволокла пелена сладостного тумана.