— Понятно, — будь я проклят, как же ревную.
— Крейн, — серьезно говорит она, с трепетом заглядывая мне в глаза. — Они хотят, чтобы я вышла за него замуж.
У меня такое чувство, будто сердце выпало из груди и превратилось в кровавое месиво на полу.
— Замуж? Он сделал тебе предложение?
— Нет. Не сделал, — я вздыхаю с облегчением. — Но так было всегда. С момента рождения я была помолвлена с ним. Мы выросли, зная, что однажды поженимся. Он был моим лучшим другом, и я… я не возражала против этой идеи. Не думаю, что он тоже. Но когда он пропал… все забылось. До сих пор. Теперь они говорят о том, что мы поженимся, как будто он вообще никуда не уезжал. Они все ведут себя так, будто последних четырех лет не было.
Я обдумываю это, но меня волнуют лишь ее чувства.
— Ты любишь его? — спрашиваю я прямо.
Она с трудом сглатывает.
— Я любила. Когда была моложе, любила. Хотя и была глупым подростком, не зная значения этого слова.
— А теперь? — говорю я натянуто, боясь ответа.
— Не знаю, — говорит она, и воздух застревает в моих легких. — Не могу сказать… потому что это не Бром. Это не он.
— Что ты имеешь в виду? — я думаю о запертой двери в его сознании, о том голосе, о войне, которая принадлежала другому.
Она делает глубокий вдох.
— Я ушла с ужина пораньше. Наши родители, как всегда, настаивали на этом браке и…
— Ты знаешь, почему? — перебиваю я. — Они когда-нибудь говорили, почему хотят, чтобы вы женились?
— Нет, — решительно говорит она, сверкая глазами. — В том-то и дело. Я не могу получить никаких ответов. Мама говорит, что этого хотел мой отец, но Фамке по секрету сказала, что отец хотел, чтобы я уехала из Сонной Лощины, и был против этой свадьбы. Просто мама подавляла его во всем.
— Кэт, — мягко говорю я, снова беря ее за руку. — Расскажи… как умер твой отец?
Она хмурится, глядя на меня.
— Зачем? — ее рот в шоке образует букву «О». — Ты же не думаешь, что моя мама имеет какое-то отношение к его смерти?
— Я о многом думаю, — признаю. — Это часть моей работы — рассматривать все с разных сторон. Возможно ли, что…
— Нет, — резко говорит она. — Нет, этого не может быть… я не буду допускать такой мысли.
Затем на ее лице появляется хмурое выражение.
— Подумай об этом, Кэт, — мягко говорю я. — Расскажи, как он умер.
— Сердечный приступ, — говорит она, ее глаза становятся стеклянными, когда она отворачивается от моего пристального взгляда. Я сжимаю ее руки. — Я была там. Видела, как он умер. Он был в постели. Рано утром. Мама выбежала в коридор и позвала меня. Сказала, что с ним что-то не так. Я вбежала в спальню, и он держался за сердце, хватая ртом воздух. Я подбежала к нему, а мама пошла звать на помощь.
Она закрывает глаза, и одинокая слезинка стекает по ее щеке. Я чувствую, как еще одна нить внутри меня распутывается, желание защитить ее усиливается, становясь чем-то грубым и яростным.
— Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидела столько печали, — тихо продолжает она, ее голос срывается. — Ему было так грустно, что он умирал, и я… я знала, что с этого момента в моей жизни никогда не будет ничего хорошего. Я потеряла единственного человека, который любил меня. Но даже в свои последние минуты его слова были обращены к моей маме, а не ко мне.
Я хмурюсь. Это не похоже на человека, которого она описывала, на того, кто сделал бы все для своей дочери, на того, кто создал всю ту любовь, которую я чувствовал, когда был в ее воспоминаниях.
— Что он сказал?
— Он сказал, чтобы я присматривала за своей матерью, — говорит она. Затем замолкает, ее брови сходятся, когда она встречается со мной взглядом. — Нет. Нет, не так. Он сказал «следи за своей матерью».
— В смысле, следить? — осмеливаюсь я.
Она сглатывает.
— Не знаю, — шепчет она. — Я всегда считала, что мне придется присматривать за ней. Она стала такой слабой после его смерти, как будто он знал, что она зачахнет без него.
Что-то странное есть в этой ситуации, но я не знаю, что именно.
— Как будто он поддерживал в ней жизнь, — тихо размышляю я.
— Да, — говорит она, и выражение ее лица становится резким. — Как будто он поддерживал в ней жизнь. После его смерти она никогда не была прежней. Похоже, что ее жизненная сила… ушла. Никто не может понять, что с ней не так.
Я наклоняю голову.
— Ну, и что ты об этом думаешь?
— Не знаю. Может быть, их магия была единой. Связанной. Как те грибы, о которых ты говорил. Может, в нем было что-то такое, что поддерживало в ней жизнь.