Ольга Семеновна читала в газетах и слышала по телевизору о разных маньяках и убийцах, о старушками на лавочке песочила наставшие злодейские времена на чем свет стоит, но Дронову она сказала адрес и с большим трудом, кряхтя и охая, залезла в машину. Машина тронулась, оставив позади одних людей улыбающимися, других – пожимающими плечами. По дороге старушка медленно рассказывала про свою беду, а Петрович по-шоферски прикидывал, как долго салон его «Волги» будет хранить смешанный запах лекарств, мочи и нафталина.
Когда приехали, Павел Петрович помог женщине выйти и зачем-то сунул ей в руку двадцать долларов («заначка» в правах на всякий случай). Потом, стыдясь собственной доброты и немного жалея об отданных деньгах, сел в машину, сдал назад и лихо выехал со двора. На этот раз ни тепла, ни радости не было. Была жалость к старому человеку, брезгливость от запаха, оставленного этим человеком, и еще сложная смесь из разных чувств, в которых Петрович решил не разбираться. Он уже начал понимать, что попал в такую Страну чудес, где далеко не все поддается пониманию.
Зато радость была у Ольги Семеновны. Рассудок говорил ей, что это сон, но 20 долларов в кармане рассудку противоречили. И еще было тепло в груди и хотелось плакать. Хотелось поблагодарить, поцеловать руку, поклониться. И даже не шоферу (его старушка толком и не разглядела), а кому-то другому.
В тот вечер Ольга Семеновна не включила телевизор и не стала смотреть сериал. Она зажгла возле фотографии сына свечу и долго молча сидела на кухне. Ей было спокойно. Уже совсем поздно, часов в одиннадцать, позвонила невестка и сказала, что завтра приведет Катю – внучку.
Если вы хоть раз гуляли в лесу
Если вы хоть раз гуляли в лесу то, быть может, заметили: идущий по лесу человек сильно шумит и слышит только себя. Лес не отдает свою музыку идущему. Нужно остановиться и отдышаться, чтобы заметить снопы лучей, бьющих сквозь листву, мерное покачивание веток, пугливое бегство зверушек… Прислушиваясь, человек начинает различать все больше красок в звуковой палитре. А стоит опять двинуться – зазвучат лишь хрустящие под ногами ветки и собственное, участившееся от ходьбы дыхание.
Если красота природы требует от наблюдателя внимательной неподвижности, то тем более Бог. Его голос, звучащий в совести и в Писании, чтобы быть расслышанным, требует, чтобы мы остановились.
Их двое – человек и Господь. Они – главные во Вселенной. Они говорят друг другу «ты». Из этого диалога рождаются мудрость, праведность, чистота. Там, где этот диалог есть, не должно быть ни гордости, ни уныния.
– Адам, где ты?
– Прости меня.
– Ты драгоценен в очах Моих.
– Слава Тебе, показавшему нам свет…
Протез не в счет
Согретые Пасхой
Балканы. Сербская деревушка, XIV век. Стоян был самым красивым юношей не только в своей деревне, но и в окрестных. Высокий, чернобровый, с уже покрытой черным пушком верхней губой, он давно заставлял тревожно биться не одно девичье сердце. Родители его умерли, и юноша жил в доме дяди – кожевника. Местные турки тоже любили Стояна, а кади[1] – тот и вовсе часто звал парня к себе и подолгу с ним беседовал, угощая сладостями.
То ли кади был хитрый, то ли Стоян – глупый, то ли некому было его уберечь, но решил он принять ислам. Кади уговорил. Сербы поплакали, турки порадовались, а потом жизнь потекла своим чередом.
Наступила Пасха. Светозарная ночь опустилась на Балканы. В каждом христианском селе горели свечи и радостью горели глаза людей. Сулейман – так теперь звали Стояна – не мог уснуть. Он вышел на улицу, и ноги сами повели его к храму. Там только закончилась полунощница, и крестный ход с иконами и хоругвями уже выходил на улицу. Медленно и торжественно три раза обошли церковь люди. И вот, в ночной тишине раздался громкий голос священника: «Слава Святей и Единосущней и Животворящей Троице!..» Сотни душ ответили: «Аминь», и в воздухе раздалось победное «Христос воскресе из мертвых!..»
1
Шариатский судья, выносящий решение на основе самостоятельного истолкования Корана и Сунны