Я не хочу, чтобы меня в одном из ручейков неумолимо сносило в это виртуальное водохранилище. Я хочу думать и сознательно выпрыгивать из воды против течения, как те рыбы, что идут на нерест и на смерть одновременно. Путь продолжается. Ты движешься даже когда сидишь в кинотеатре или лежишь на пляже. Вопрос: куда?
Продолжаем думать.
Большинство нынешних дорог в Рим реальный не ведут. Многие дороги не догадываются о его существовании, а многие сознательно Рим огибают и оставляют в стороне. Но теперь не только Средиземноморье опоясалось ремнями путей сообщений. Ими опоясался весь мир.
Может показаться, что как тогда, так и сейчас дороги нужны для быстрой доставки корреспонденции, перевозки грузов и налоговых сборов, а также для тяжелой поступи войск, идущих усмирять мятежную провинцию. В этом не вся правда.
Дороги нужны для того, чтобы процесс передвижения соединять с процессом мышления. Продираясь сквозь джунгли, трудно думать о смысле жизни. И вот, в нашем распоряжении – удобство в виде дорог, по гладким спинам которых можно идти, не сбивая ногу, и думать о важном.
Важно, например, то, что мы когда-то придем на кладбище. Сначала в виде посетителей. «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…» и рано или поздно приду к кладбищенскому забору (ограде). Если мы заранее не думали об этом, то, вероятно, поморщимся и сменим маршрут. И только если готовились к подобному сюрпризу, войдем внутрь, чтоб помолиться за неизвестных братьев и ощутить на лице ветерок будущего.
Эти посещения влияют на наше воспитание и образование не меньше армии и уж точно сильнее ВУЗа. Это та точка пути, которую не объедешь. Ею завершается жизненная прямая, и из нее улетает луч в вечность.
Кладбище – тоже море. Во-первых, людские реки и ручьи стекаются в эту низину. Во-вторых, это море скорби, молитвы и надежды, а та соленая вода, что вытекает из глаз скорбящего человека, если бы не впитывалась землей, на каждом кладбище встречала бы нас волной прибоя. Любой человек, работающий здесь, – готовый философ. Гробовщик в «Гамлете» рассуждает не глупее принца Датского.
По выбитым на могилах цитатам из Библии там можно совершить знакомство с текстом Вечной Книги. И кресты, старые и новые, с преобладанием старых, для внутреннего слуха будут говорить нечто важное. Особенно хорошо увидеть крест, вознесшийся на купол, т. е. увидеть храм.
Когда красная империя трещала по швам и угрожающий треск называли «перестройкой», в одном грузинском фильме нам сказали, что не нужна дорога, не ведущая к храму. Это были своевременные и очень важные слова. Они, в общем, вневременные, и помнить их нужно не только в эпоху перемен. Вот еще одна мысль для совершающего передвижение человека.
Как наша жизнь, так наши улицы и дороги не идут прямо. Они – не свет, летящий в вакууме. Они петляют, перетекают одна в другую, меняя имена и архитектурную внешность. А мы идем по ним – улицам, а значит и по ней – жизни, то отшатываясь от дурно пахнущих парадных, то перепрыгивая через лужи. Мы поднимаем воротники, всматриваемся в товары на витринах, вздрагиваем от лая дворняжки, слепнем от включенных фар. Много раз нас остановят и отвлекут от собственных мыслей. Попросят закурить, предъявить документы, заговорят от нечего делать. После этого путь продолжится.
Но однажды остановка будет серьезной.
Экран телевизора тверд
Экран телевизора тверд. Но временами он кажется зыбким, как поверхность озера. Кажется, что сквозь него можно войти в особый мир, как в некое Зазеркалье или – заэкранье. Из этого мира в наш тоже могут прийти и приходят самые разные существа. Как через таможню на границе в обе стороны перемещаются потоки людей и машин, так через тонкую грань телевизионного экрана «туда» уходят мысли людей, их внимание, их немигающие страстные взоры. «Обратно» плывут миражи и образы, по количеству сопоставимые только с бесконечными китайскими товарами.