— Самое же время, ик, для вашего зверского, ик, колдовства! — притянул за воротник еще ближе, ткань угрожающе затрещала. — И не думай, ик, что про вас нам, ик неизвестно! У, ик, рыжие!
Руэри рванулся назад, его ждали дела поважнее, а еще он не хотел получить от мельника тумаков: кулаки у того были знатные! Руфус склонился ниже, перехватывая не за рубашку, а за плечи, когда ему в лоб уперлась раскрытая ладонь, остановившая на середине движения. Мельник скосил глаза вверх и за спину Руэри и явно спал с лица.
— Как невежливо, человек, Руфус, мельник, — сейчас голос Экка резал без ножа бесстрастием и ледяным холодом. — Найди себе противника хотя бы по росту.
Ладонь — правая, не пробитая клыками — оттолкнула мельника назад, а тот, несмотря на мощную фигуру, отшагнул, теряя равновесие и усаживаясь в ближайшую канаву.
— Весь будущий год ты будешь очень вежливым, Руфус, очень, очень вежливым, даже если не захочешь, — в голосе Экка мешались досада и насмешка. — Особенно если не захочешь.
Руэри не успел досмотреть, что стало с побледневшим враз мельником, Экк развернул его за плечи, опять взял за руку и повел дальше, не считая нужным сказать по поводу этой встречи хоть слово.
Дом старосты предстал перед ними так же внезапно, как закончилась толпа — тут, около изукрашенного резьбой крыльца, расцвеченных красками ставен, аккуратного заборчика перед входом, никто не шатался и не играл.
— Как думаешь, Рыжий король, староста дома? — голос Экка опять был обычным, добрым и спокойным, почти человеческим. — Он нужен нам дома.
Руэри подошел вплотную, задирая голову, чтобы поглядеть Экку в лицо:
— Он всегда дома на Самхейн, поэтому тут никто не нарушает порядок! Староста любит отдыхать по ночам, он сам об этом всем говорит! — Руэри преодолел дрожь ожидания и нетерпения. — Так что он точно дома!
— Ещё и говорит всем сам, что по ночам отдыхает, занятно, — Экк пробормотал про себя, разглядывая дверь. — Сейчас будет небольшое чудо, а потом, Рыжий король, я надеюсь на тебя, ты должен будешь меня позвать оттуда, хорошо?
Ши вгляделся в Руэри пристально, не прекращая обдумывать план, дождался кивка, высвободил левую руку, приподнял обе ладони напротив красивой двери…
Это было похоже на движение воздуха или теплый порыв от костра, зашипело что-то, будто сгорая, а потом дверь затрещала и выломалась с петель, сгибаясь, как живая! Вот опустилась одна толстая деревянная нога, вторая, крепкое дерево загнулось, обозначая тело, верхняя четверть стала передней, как теперь уже понял Руэри, лапой, другая — четвертой и последней. Четвероногая дверь, разве что не помахивая хвостом, ибо оный отсутствовал, не иначе, зато легко взрывая лапами землю, подбежала к ним.
Обошла, обнюхивая неизвестно чем, спокойного Экка и подлезшего к нему под руку Руэри. Дружелюбно скрипнула.
— Не бойся, Рыжий король, она не причинит нам вреда, если бы дверь хотела защитить хозяина, она не стала бы меня слушать, видимо, ваш староста не нравится даже собственной двери.
Руэри подумал, что это неудивительно — их староста был на редкость неприятным человеком, он с самого начала недолюбливал маму, она рассказывала, еще с ее детских лет. А теперь вообще собирался казнить!
— Но как мы поможем маме с папой, Экк? Они там, внутри, а что ты задумал, ты не сказал!
— И пока не скажу, прости, Рыжий король, все по порядку. Позови меня.
Руэри сначала не понял, что это значит, а потом его осенило: как всякое волшебное создание, Экк не мог просто так зайти в дом человека, хотя многим его соплеменникам хватало оставленной настежь двери, видимо, выломанная колдовством с петель не считалась за приглашение.
— И помни, пожалуйста, зачем я тебе нужен, вряд ли ваш староста очень хочет меня видеть. Я бы сказал, очень не хочет.
Как Экк определил это, Руэри объяснить бы не взялся, но кивнул и пошел к крыльцу, подступая к высоким резным ступенькам. Бывшая дверь дружелюбно потрусила рядом.
Перила под рукой показались холодными, будто железо, хотя были сделаны из дерева, но Руэри на всякий случай отдернул руку. Поднялся на крыльцо, перешагнул порог, прикрыл глаза, глубоко вздохнул и обернулся, поднимая веки.
Позади него вместо дверного проема был провал из черноты, в котором на месте Экка стоял какой-то страшный зверь, словно составленный из самых разных птиц, переливающийся то изумрудным, то золотым светом, раскрывший клюв, приподнявший разноцветные перья, встопорщивший заменяющие кое-где перья иголки и только ждущий приглашения в этот дом, чтобы всех тут убить!
Руэри аж задохнулся, пытаясь собраться с силами, зажмурился, снова открыл глаза и опять увидел пугающее создание! Неужели Экк на самом деле таков?! К кому же он обратился за помощью?!
Рядом, отвлекая, что-то заинтересованно скрипнуло. Руэри подпрыгнул на месте, отшатываясь, но увидел только бывшую дверь, присевшую, как собака, возле порога. Она почесала верхнюю половину задней ногой и разочарованно скрипнула — ей явно не хватало головы. Руэри потряс своей головой, снова взглянул на птичьего монстра, терпеливо ждущего за порогом.
Может быть, ему стоит там и оставаться?
Зачем он нужен тут Руэри? Да, зачем? Зачем! Тут тепло, тут еда и вода, тут тихо и можно присесть на лавку, где обычно сидят работники старосты, когда ему доводится принимать важных или не очень гостей, а иногда — осуществлять правосудие! Что он вообще тут делает?
Виски закололо, птичий монстр протянул руку-крыло вперед, и там, где у человека была бы ладонь, крыло было пробито. Чем пробито?
Упыриными клыками!
Руэри опять зажмурился, на этот раз от вернувшихся воспоминаний, и воскликнул так громко, как только мог, опасаясь нового забвения:
— Экк! Заходи! Я очень тебя прошу! Умоля!.. — чья-то крупная рука закрыла рот, обрывая слова.
— Отпустите мальчика, — ши, которого Руэри помнил, стоял уже рядом, спокойный, сверкал удивительными глазами. — У меня к вам непростой разговор, не стоит делать его еще сложнее, можете не выжить.
И почесал нос. Руэри вытаращился на Экка: он только что произнес угрозу? Ну кто так угрожает?! И зачем?
— Вот уж нет уж, ши, пусть Самхейн и ваше время, ты находишься в моем доме! — голос старосты звучал возле уха совсем иначе, чем слышался с края площади, где Руэри иногда слушал его речи.
— Я убедительно прошу вас отпустить мальчика, а с ним его мать и отца, — Экк не обратил внимания на злой тон, продолжил так же спокойно. — Эгни Старого нет давным-давно, отец вам не поможет, а эксперименты с его книгами порождают упырей. В вас не хватает сил для волшебства, но жертва Рионнан не подействует так, как вам хочется.
Руэри застыл, забывая дышать. То есть? То есть их староста — сын Эгни Старого?! Это же сколько ему лет?! Он старше мамы, даже бабушки, даже прабабушки, но не выглядит развалиной! А в крепости его рук Руэри мог убедиться сам.
— И как же подействует жертва Рионнан? — сын колдуна зарычал за спиной, волосы Руэри встали дыбом.
— Упырей станет больше, — Экк небрежно пожал плечами, сложив руки на груди, спрятав левую. — Или не изменится ничего. Я готов поклясться, что мать Рыжего короля ничего не смыслит в магии, если это действительно так и если вам хватит этого, чтобы её отпустить.
— Интересная мысль, — староста недружелюбно усмехнулся, а потом окликнул за спину. — Эй, кто там сегодня, притащите пленников наверх! Ну смотри, ши, поклянешься, всех отпущу!
Руэри дернулся, пытаясь предупредить Экка! Вот знал же, что надо сказать точно! Чтобы ши понял! Рионнан владеет магией! А сейчас Экк поклянется силой и жизнью, а потом потеряет то и другое, он же сам волшебный! Магический! Магия слышит его слова и подтверждает их собой!
Староста ухмыльнулся и прижал ладонь ко рту Руэри плотнее, а пока Экк отвлекся, поворачиваясь к лестнице, сын колдуна прошипел в самое ухо: