Энн выпалила: «Я всегда хотела позвонить, честно, хотела. А теперь я замужем, все по-другому».
«Не сомневаюсь, Энн. И получше, если повезет.
Энн глубоко вздохнула. «Миссис Коллетт, видишь ли, ты здесь одна, и я подумал… я подумал… возможно, ты позволишь мне приехать и разделить это с тобой — я имею в виду, жить здесь, учиться вести хозяйство и выполнять работу, если это не будет тебе в тягость… если ты поможешь мне, подскажешь, что делать, чтобы я мог учиться и не путаться у тебя под ногами?»
Каким-то образом она оскорбила другую женщину. Миссис Коллетт резко наклонилась вперед. «Ты имеешь в виду, не в том смысле, который твоя мать, несомненно, называет моими любовными похождениями? Но правда в том, что ты больше не можешь жить с ней под одной крышей, не так ли? Какой порт в шторм?
Энн вскочила, чувствуя себя несчастной и сбитой с толку. «Нет, нет, миссис Коллетт! Я имею в виду, я не могу выносить этого дома, но я тоже хочу приехать и жить с тобой. Я не спрашивал свою мать и даже не упоминал об этом. С ней бы случился припадок.
«Почему?» спросила миссис Коллетт уже не так сердито и, слегка улыбаясь, стала ждать ответа Энн. Энн не могла вымолвить ни слова, потому что ответом было: «Моя мать считает тебя неоплачиваемой шлюхой».
— Можешь не отвечать, — сказала миссис Коллетт. Я прекрасно знаю, что твоя мать думает обо мне. Дело в том, ты согласна? — Конечно, нет, миссис Коллетт, — сказала Энн. Но… ну, мне было бы все равно, если бы худшее, что она думала, оказалось правдой. Вы всегда были добры ко мне. Я восхищаюсь тобой и… и я хочу быть похожей на тебя. Мне больше не нужны никакие матери, даже миссис Сэвидж. Я могла бы поехать туда, и она была бы замечательной. Это не то, чего я хочу. Я замужем, но я ничего не знаю. Я не имею в виду детей, я это знаю, я имею в виду то, что нужно быть леди, женщиной — ну, в любом случае, быть чем-то большим, чем просто девочкой.» Она изложила проблему настолько точно, насколько могла, и в настолько личных выражениях, насколько ей хотелось использовать на данном этапе. Позже, если бы она смогла заставить себя поговорить о Робин, и если бы миссис Коллетт была так же понимающа рядом, как и на расстоянии, она могла бы…
Но миссис Коллетт, казалось, уже знала; она говорила: «… уверенная в себе, самоуверенная, как девушка, а теперь ты вдруг ни в чем не уверена, не так ли? Моя бедняжка! Сейчас, сейчас, не беспокойся об этом. Все хорошо. Некоторые из этих современных молодых женщин слишком черствы или слишком глупы, чтобы понять, что им чего-то не хватает».
Эдит Коллетт быстро, но плавно поднялась с пуфа и вышла из комнаты. Ее юбки были такими же узкими, как у Энн, но она не прихрамывала; она стремительно двигалась, и как ей это удавалось, было загадкой передвижения. Энн спокойно подождала, пока она вернется, неся серебряный поднос с графином и двумя бокалами. Она не стала разливать вино, а поставила поднос на стол и пристально посмотрела на Энн. Затем она сказала: «Энн, прежде чем ты придешь сюда, ты должна знать, что иногда я бываю аморальной женщиной. На то есть причина. Так случилось, что моему мужу не нравятся женщины. Полагаю, мне следует заявить на него в полицию, но он очень добрый человек, и я не могу этого сделать. Я даже не могу развестись с ним, потому что это лишило бы его… о, назовем это его защитным окрасом. Однажды его обнаружат. Тогда он застрелится. А пока, поскольку я не могу быть хорошей женой, я должна стараться быть хорошей женщиной. Когда мужчины одиноки или напуганы, это не то, чем кажется — по крайней мере, на мой взгляд. Как ты думаешь, почему я тебе это сказала? — внезапно закончила она.
Энн поняла не все, что услышала, но она знала, что миссис Коллетт устала, опечалена и, как и она сама, борется. Она сказала: «Я не знаю, миссис Коллетт. Хотя я рада, что вы мне сказали».
Миссис Коллетт спросила: «Робин тоже такой, как мой муж? В этом проблема? С тобой что-то не так, Энн. Ты что, не можешь мне доверять?
Энн опустила голову. Она не могла заставить себя сказать: «Мой муж не хочет передавать мне супружеские права» — миссис Сэвидж сказал, что это должны быть «ритуалы». Кроме того, это было результатом неприятностей, а не самих неприятностей. Проблема заключалась в отсутствии у нее опыта. Женщины, обладающие сообразительностью, могут заставить мужчину поверить во что угодно — почему же тогда не в правду? Она сказала: «Я люблю Робина, миссис Коллетт, но я не думаю… Ну, мне двадцать три, и все же рядом с ним я чувствую себя так, словно мне семь или восемь. Не могли бы вы, не могли бы вы…?