Бухара была столицей эмира, который когда-то был главным среди многих независимых князей Туркестана. Теперь все княжества находились под властью России, и хотя ханы и эмиры все еще царствовали, они не правили. В Бухаре Робин и Джагбир остановились в одном из нескольких караван-сараев города, который находился ближе всего к восточной стене. С первого дня они работали отдельно, но по одному плану. Они вышли на улицу и побродили по огромным базарам, протянувшимся на семь запутанных миль улиц. Их история, которую следовало рассказывать только по просьбе, а в основном оставлять на усмотрение слушателей, была правдивой: они интересовались лошадьми. Здесь было на что посмотреть и что услышать.
В тот первый день, в течение первого часа, Робин почувствовала, что душный город пропитан интригами. Русские были здесь двенадцать лет. Явных признаков их присутствия было немного — спешащий офицер, замеченный на базаре, слухи об эмиссарах, которые писали за него письма эмиру, рассказы о казармах, которые вскоре должны были построить за городом для размещения русских солдат. Последнее было бы интересно, если бы не то, что правительство Индии уже знало об этом, и что само по себе это мало что значило.
Робин слушал разговоры о лошадях, спрашивал мнения людей, высказывал свое собственное и многое услышал. Он пока не мог сказать, имело ли что-то из этого для него значение. В Бухаре все разговаривали за руку, вполголоса. В каждой чайной или кофейне было трое или четверо мужчин, которые постоянношептались друг с другом. Однажды он расположился так, чтобы без ведома такой группы слышать их разговор. Речь шла о священном тексте, который недавно появился в продаже на книжном рынке. В Бухаре секретность вошла в привычку.
Базары были покрыты крышами, каждая улица в отдельности, из отбитой глины на необработанном бревне. Они образовывали бесконечный туннель с множеством ответвлений, где каждый звук отдавался эхом и удваивался, каждый запах оставался на месте своего рождения, чтобы быть усиленным последующими запахами. И за всем этим стоял шепот. На третий день Робин нашла убежище в тишине под высоким кирпичным куполом книжного магазина. Изучая знаменитый текст, который, как он слышал, обсуждали, он увидел, что человек справа от него, пришедший полюбоваться тем же сокровищем, был торговцем лошадьми из Повинды. Он встретился и разговаривал с этим человеком накануне вечером. Он подумал, что, возможно, это не совпадение, что они снова встретились здесь, поэтому он сказал: «Пусть ты никогда не устанешь!»
Когда с приветствиями пушту, наконец, было покончено, Повинда сказал: «Давайте отойдем в угол. Счастлив видеть вас здесь. Я слышал об одном дельце, которое может вас заинтересовать. Робин вежливо согласился, что их встреча была удачным совпадением. Было очевидно, что Повинда пришел за ним. Когда они устроились, Повинда сказал: «Мне предложили хорошие деньги за то, чтобы я отвез пару русских, мужчину и женщину, на юг, в Афганистан».
«В самом деле? Надеюсь, вы получите свои деньги вперед. Робин думал не о том, что сказал Повинда, а о мотивах, побудивших его это сказать.
«Я не принимаю. Мой бизнес лежит здесь, на севере. Конечно, через несколько недель я вернусь на юг, но не тем путем, которым хотят ехать эти люди. Если я порекомендую им тебя сейчас, не могли бы мы что-нибудь придумать?»
«Думаю, да,» медленно произнес Робин. Бесполезно пытаться оценить мотивы Повинды, пока он не узнает, чего хотят русские. Ему придется принять предложение — но без особого энтузиазма, — а пока просто отметить, что Повинда привел его к нему. Это был не тот след, который он обнаружил сам. Он повторил: «Я думаю, да… возможно, процент? И я куплю у вас всех животных, которые мне понадобятся для поездки? Что-нибудь в этом роде?»
Покупатели медленно перемещались по витрине. Рядом старик громко бубнил себе под нос стихи из Корана, его голос никогда не менял высоты или тона.
Повинда сказал: «Двадцать процентов».
— Десять.
— Пятнадцать.
Робин пожал плечами, и его собеседник сказал: «Кто-нибудь придет к тебе в караван-сарай завтра утром».
На следующее утро, когда Робин и Джагбир сидели на корточках у маленького костерка в своей келье-сарае, в главные ворота вошел турок и задал вопрос смотрителю. Последний указал на Робина, и тюрк двинулся вперед, лавируя между коленопреклоненными верблюдами и разбросанными кучами навоза. На нем была обычная турецкая одежда с добавлением красного жилета, который придавал им вид ливреи. Он остановился перед Робином и спросил: «Вы Хуссро, торговец лошадьми?»
— Некоторые так говорят.