«Мой хозяин желает поговорить с вами. Он иностранец, русский. Его фамилия Муралев. Приезжайте немедленно.
— Я приду, когда буду готова, — холодно ответила Робин. Жди здесь.
Он неторопливо ел, пока слуга топал и кипел от злости во дворе. В конце, после отрыжки, Робин сказал Джагбиру: «Теперь я пойду с этим парнем». Джагбир хмыкнул. Прошлой ночью они договорились, что он будет следовать за ними на расстоянии и наблюдать за домом, пока Робин не выйдет.
Тюрки провели нас по улицам более полумили к дому рядом с большой площадью Бухары Регистан. Робин скинул тапочки и последовал за турком по узким деревянным ступенькам. В верхней комнате было почти темно. Он остановился за висящим занавесом на верхней площадке лестницы и стоял неподвижно, пока его глаза не привыкли к полумраку. Затем он увидел двух человек, сидящих на подушках в дальнем конце комнаты. Он не мог сказать, насколько высок был этот человек, но, похоже, он был среднего роста. Ему было около сорока пяти лет, и в его тонких светлых волосах виднелись седые пряди. У него был длинный нос, большое усталое лицо и узковатые, несколько сутуловатые плечи. Он носил европейскую одежду, не слишком чистую — белые брюки, сандалии, белую рубашку. Его пальто небрежной кучей лежало на коврах. На нем были очки без оправы.
Женщина была немного моложе, возможно, лет сорока. У нее были густые светлые волосы, широкий рот, красивый короткий нос и светло-серые глаза, широко расставленные на квадратном лице. Ее русская блузка с высоким воротом выглядела необычайно неуместно на фоне красных шелковых шаровар и больших босых ног. Робин уставился на нее, забыв о своих персидских манерах. В этот момент он понял, что она русский агент, и пытался понять, почему он это знает. Но это было бесполезно. Он опустил глаза и стоял в бесстрастном молчании, пока мужчина не заговорил.
«Приветствую! Ты пьешь чай, Хуссро? Эй, там, принеси чай, пожалуйста! Присаживайся. У него был тонкий, скрипучий голос, гнусавый, но не неприятный. Он говорил на классическом персидском с акцентом.
Робин поджал под себя ноги на подушке и по-прежнему ничего не говорил. Ему хотелось еще раз взглянуть на эту женщину. Она не произнесла ни слова и почти не двигалась, но от нее исходила властная энергия. Теперь она заговорила, тоже по-персидски. «Вы приехали из Афганистана? Откуда?
«Мой дом — Гаргара». Он не должен смотреть прямо на нее. Его первый пристальный взгляд можно было бы оправдать удивлением и любопытством.
«Ты знаешь дорогу отсюда до Байха, а также дороги к востоку и югу оттуда? Ее голос был звучным и сильным.
«Достаточно хорошо. Он не знал никаких дорог за Балх, кроме той, по которой ехал из Кабула. Ему придется пересечь этот мост, когда он доберется до него. Несколько вопросов в любом серале сказали бы ему все, что ему нужно знать.
— Наш друг Повинда сказал нам, что вы заинтересованы в том, чтобы помочь нам.
— Возможно, — сказала Робин, обращаясь к мужчине. — Я хочу услышать больше деталей.
Рассказ по-прежнему вела женщина. Она обратилась прямо к нему, ее голос был подобен тенору, ее характер был полностью женственным, но очень сильным, требующим его внимания. Он не смотрел на нее. Он уставился на мужчину, а мужчина, погруженный в свои мысли, уставился на него, изучая с головы до ног.
Женщина сказала: «Мы, мой муж и я, — для этого нет подходящего слова — мы ловцы птиц. Мы ловим птиц и животных, сдираем с них шкуры и отправляем их нашим друзьям в Россию, которые помещают их в большой дом и дают им всем имена».
Робин пожал плечами. Хуссро не знал, что такое натуралист, и не поверил бы, что такие люди существуют, когда ему объяснили это слово. Он был бы оскорблен, если бы кто-то ожидал, что он поверит в подобную чушь. Он холодно ответил: «Как скажет леди».
Сказав несколько слов по-русски своему мужу, женщина продолжила. «У нас дома есть враги. Они завидуют нам, потому что наш успех делает нас более благосклонными, чем они к Его Величеству царю. Эти враги, которые также являются ловцами птиц, всегда пытаются помешать нам добраться до мест, где обитают редкие птицы и животные. Видите ли, за эту работу можно заслужить почести из рук царя. Если мы не получим почестей, это сделают другие. Все они образованные люди, но даже образованные люди могут быть ревнивыми. Они говорят, что мы доставим неприятности России, если пойдем туда, куда хотим, но их настоящая причина — ревность.» Робин сохранял неподвижное выражение лица. Он знал, до чего доводит страсть коллекционера людей, какими бы образованными и цивилизованными они ни были. Торговец Хуссро, однако, не знал бы или, по крайней мере, никогда не смог бы подумать о мертвых птицах как о разумных объектах такой страсти. Теперь его надлежащий поступок, и это было бы частью ожидаемых от него персидских хороших манер, состоял в том, чтобы придать видимость доверия к этой бессмыслице, одновременно указав, что в свое время он предпочел бы знать правду. Поэтому он сказал: «Действительно, во всех странах есть люди, которые говорят одно, а имеют в виду другое».