Им придется пойти к британскому консулу, заставить его поверить в сложившуюся ситуацию, а потом… что? Консул не мог предотвратить их арест по какому бы обвинению ни были выдвинуты против них Муралевы. Он не мог объяснить, почему они его особенно заинтересовали. С ними по-прежнему будут обращаться как с Хуссро, афганцем персидского происхождения, и Турфаном, крестьянином-хазарой, которые не являются британскими подданными и не заслуживают каких-либо особых привилегий. Дело так и не дошло до суда. По правде говоря, единственным человеком в Басре, который мог им сейчас помочь, был турецкий губернатор Басринского вилайета. Но у ворот его дворца будут стоять стражники, которые никого не впустят без пропуска. Если консул сможет договориться о личной аудиенции с губернатором — на каких основаниях? Кроме того, головорезы Лени Муралева уже окружили дом консула. Они никогда туда не доберутся.
Больше ничего не оставалось делать, ни пути, ни возможности. Это было правдой. Но он не мог просто сказать себе: «Хорошо» — и умереть. Он должен был…
— Мы опоздаем на встречу с шейхом Абу Дааби, — сказал Джагбир.
Робин разразилась почти истерическим смехом. Это было нечто. Возможно, Муралевы не знали о шейхе. Погруженный в созерцание небытия, шейх стал очень большим и важным. Он сказал Джагбиру: «Тогда давай поторопимся».
Они вышли из дома тем же черным ходом и поспешили через город. На улице Робин слышал шаги за спиной и не был уверен, были ли эти звуки реальными или существовали только в его голове. Улицы были переполнены. Он слышал так много шагов, и некоторые из них, должно быть, выполняли смертоносное поручение, потому что они топали так же быстро, как и его собственные, не быстрее и не медленнее. Джагбир схватил его за локоть, и он обнаружил, что был на грани бегства — но его ноги волочились, и он, казалось, не мог преодолеть никакого расстояния, спеша всегда в одном и том же месте. Другие ноги, стоявшие позади, были босы, некоторые в сандалиях, у некоторых шлепанцы стучали «цок-цок». Над крышами домов заунывно прогудела корабельная сирена. Они бросились бежать. Значит, ноги были настоящими; иначе Джагбир не позволил бы ему бежать. Он вел, Джагбир следовал за ним, подбадривающе шипя ему на ухо. Это было мудро. Если бы Робин был сзади, он бы остановился и сдался, тихо стоя у стены, уставший, пока не подошли ноги. Он знал дом шейха Абу Дааби и вбежал без звонка или стука. Ворота были открыты, во дворе стояли два солдата, а у двери — офицер. Он увидел их и узнал, кто они такие, но человек, стоявший у завешенной занавеской арки, был шейхом, с которым у него была назначена встреча. Шейх отодвинул занавеску, они вошли, и он последовал за ними. Робин остановился в комнате, повернулся и тяжело произнес: «Я здесь. Хуссро. У меня была назначена встреча с вами.
В тишине, прислушиваясь к шагам, он их не услышал. Они, должно быть, снаружи, ждут. В комнате был четвертый мужчина, дородный мужчина в длинном арабском халате. Он свободно придерживал его концом на лице под глазами. Его глаза были темными и запавшими, лоб изборожден морщинами, и он носил феску. Из-под одежды выглядывали начищенные сапоги и кончик золотых ножен. Робин секунду смотрел на него, затем опустил глаза. Он был похож на короля инкогнито, личность, которую все узнают, но ради соблюдения формальности делают вид, что не узнают. Неэффективная маскировка толстяка была похожа на то, как королева Виктория называла себя миссис Виндзор-Балморал.
Шейх медленно произнес по-французски: «Это те люди, о которых я говорил, сэр. Хуссро, это Осман».
Робин низко поклонился. Толстяк был турецким губернатором вилайета Басра, которого звали не Осман. В подобных делах существовал этикет, и Робин сказал: «Осман, для меня большая честь познакомиться с тобой».
Толстяк сказал: «Хорошо». У него был писклявый голос, халат закрывал рот, и он плохо говорил по-французски, но его можно было понять. «Мы не можем терять времени. Хуссро, я хочу, чтобы ты сказал своему хозяину, что мы заинтересованы в твоем бизнесе по той же причине. Вы, наверное, поняли, что если наши соседи попытаются торговать на юге — со штаб-квартирой, скажем, в Бушире или Ширазе, — ни один из нас не узнает слишком поздно, намерены ли они открывать новые рынки на востоке, возможно, в Индии, или на западе. Их западный рынок был бы…