— Вам требуется много времени, чтобы ответить, — заметила Миранда.
— Только потому, что я нахожу вопрос излишним. Почему бы мне не захотеть помочь вам? Не говоря уже о нашей давней дружбе, любой мужчина будет рад возможности оказать услугу такой красивой женщине, как вы.
Он имеет в виду «такой богатой», как я, подумала Миранда, но сказала только:
— Однако, не «любой мужчина» во вражде с моим отцом.
Рэйф легкомысленно рассмеялся.
— В действительности, нас таких может быть гораздо больше, чем вы думаете. Но я следую логике ваших размышлений, — и потрясен: вы предполагаете, что я ищу мести. Право, Миранда, что за мысль!
— Но если вы действительно невиновны, как утверждаете, разве вам не горько? Мне бы точно было.
— Горько? — Рэйф небрежно пожал плечами. — Почему мне должно быть горько? Я оказался отвергнут обществом, которое сам же отверг много лет назад.
— Почему вы отвергли общество?
— Это, — медленно ответил Рэйф, — очень долгая история.
На миг ему захотелось рассказать ей все, узнать, может ли она дать ему прощение, и снимет ли ее прощение с его плеч тяжкую вину. Но нет, она начнет толковать о долге, а он давным-давно покончил с этими понятиями.
В томительном молчании Миранда размышляла, что его месть должна быть направлена скорее на Тиффани Корт, чем на Мэтью. Она избегала мыслей о Тиффани, ее воспоминания об этой женщине были слишком болезненны, а теперь у нее появилось другое основание для беспокойства: Рэйфа Деверилла застали в спальне Тиффани, но каковы в действительности были их отношения? Был ли он влюблен в нее?
Миранда подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней. Она была в простом вечернем платье из гладкого атласа с низким вырезом, а ее блестящие густые волосы, схваченные гребнями, свободно падали на спину. Свобода корабельной жизни подвигла ее расстаться с корсетом, и теперь ее нижнее белье состояло только из шелковой комбинации, панталон и чулок на подвязках. Это дарило чудесное ощущение свободы, она расслаблялась, как если бы была в просторной ночной рубашке, а шелк и атлас гладили и ласкали кожу. Она удивлялась собственной дерзости, и была достаточно честна, чтобы спросить себя — служила ли неформальность корабельной жизни тому единственной причиной… Она вспомнила, как руки Дика лихорадочно пытались почувствовать ее тело… вспомнила, как его голова прижималась к ее бедрам. Она вспыхнула под взглядом Рэйфа, испугавшись, что он может прочесть ее мысли: он, конечно же, заметил, что она не носит корсета.
— Должно быть, весь Лондон у ваших ног, — осевшим голосом сказал он. — В вашей жизни много мужчин, Миранда?
— На первом месте у меня работа, — уклончиво ответила она.
— Естественно! При вашем положении я и не сомневался. Но разве вы не находите времени и поразвлечься? Был ли — а может быть и есть — кто-то особенный?
— Дик Латимер просил меня выйти за него замуж.
Рэйф немного помолчал.
— Я помню его как блестящего молодого человека. Примите поздравления.
— Я не согласилась… пока.
— Почему?
На кончике языка у нее вертелся ответ, что это не его дело, но он сумел сокрушить ее оборону, как до сих пор никто прежде. Отсутствие Мэтью, новое осознание привлекательности Рэйфа и своей собственной принуждали ее отбросить сдержанность так же, как излишки нижнего белья.
— Я его не люблю. Кроме того, я считаю, что ему нужны только мои деньги.
Рэйф встал, подошел к ней и поднял на ноги, нежно заключив ее лицо в ладони.
— Вы действительно так считаете? — недоверчиво спросил он.
Миранда не ответила, но опустила глаза и попыталась освободиться.
— Вы сошли с ума! У вас какой-нибудь дефект зрения или ваши зеркала чудовищно искажают! Вы одна из самых прекрасных женщин, которых я видел.
— Такая же, как моя кузина Джулия? — спросила она, предполагая насмешку. А он подумал: «Или Тиффани. Но нет, никто не может быть прекрасней Тиффани».
Он уронил руки ей на плечи и легко погладил их.
— Если бы я выказал интерес к вам, то меня бы не заподозрили, что я охочусь за вашими деньгами.
— Почему вы должны отличаться от других?
— Потому что, если я женюсь на вас, денег вы не получите, — рука коснулась ее затылка и шеи.