Первые полгода, когда я ещё жила в Москве, мои дела обстояли не так уж и плохо. Мы поженились с Ваней, у нас была шикарная свадьба, и вскоре мы уже с нетерпением ждали пополнения в нашей маленькой семье. Я уже тогда отказалась от сцены и от большинства светских мероприятий, потому что на каждом из них я боялась встретить его. Почему боялась? Знала, что могу просто не сдержать своих эмоций, исход которых мог быть совершенно непредсказуемым.
В один момент мне надоело постоянно прятаться и оглядываться в людных местах в надежде, что где-то рядом со мной нет Димы, поэтому я решила сбежать ещё дальше от этого человека, который не оставлял бессмысленных попыток найти меня. Я переехала в Соединённые Штаты, убедив себя в том, что там моя жизнь обязательно наладится, и всё встанет на свои законные места. Но нет, там стало только хуже. Огромную роль сыграло то, что я переехала в Соединённые Штаты совершенно одна. Мама не могла бросить своих друзей и работу, поэтому осталась в Москве. А Ваня был постоянно в разъездах, что изредка очень меня огорчало, и в последнее время мы часто ссорились из-за этого. Конечно же, он приезжал ко мне и нашей дочери, которую я родила уже там, но эти приезды длились не дольше недели. Он мог приезжать через каждые две недели, а мог и вовсе месяц не появляться. Меня это не устраивало, но всё же я знала, на что шла, когда выходила за него замуж.
Вскоре мой образ жизни стал совершенно неузнаваемым. Из всегда ухоженной и жизнерадостной Поли я превратилась в унылую и депрессивную девушку, которую совершенно ничего больше не интересовало. На все звонки друзей и знакомых я даже не поднимала трубку, лишь изредка сама созваниваясь с Гагариной, Добряковой и Рудковской. Для остальных меня просто не существовало. Я не знаю, в какой конкретно момент всё стало настолько плохо, но я с каждым днём всё сильнее осознавала, что больше не живу, а попросту существую. Единственное, что придавало мне сил и вынуждало на каждом срыве не сдаваться - это моя маленькая доченька. Тасечка, сама того не понимая, каждый день заставляла меня улыбаться и создавать хоть какую-то иллюзию счастливой жизни. Я боюсь представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы на свет не появился этот хрупкий ангелочек.
Моё возвращение в Москву было и не обдуманным, но и не спонтанным решением. Я уже последние несколько месяцев задумывалась о том, чтобы переехать обратно в Россию, но для чего и зачем мне это нужно, я разобраться не могла. Или попросту даже не хотела. Что-то внутри меня подсказывало, что, вернувшись в свою родную страну, я многое смогу изменить в своей жизни. И именно поэтому, когда Юрий Аксюта позвонил мне с предложением вернуться на шоу «Голос», я, даже не раздумывая, согласилась. Продюсер был удивлён не меньше меня, когда я моментально дала положительный ответ. На тот момент я даже не думала о том, как мы будем смотреть с Димой друг другу в глаза, а тем более вместе работать. Я просто доверилась своему сердцу, как делала когда-то раньше, при этом полностью отключив свою голову.
Пожалею ли я о своём решении вернуться? Не знаю, думаю, время покажет. Но я очень хочу вернуть ту жизнерадостную девчонку, которой я была когда-то раньше, и поэтому я сделаю всё возможное, чтобы снова заставить себя по-настоящему жить.
[…]
Мы довольно быстро дошли до гримёрки Юрия Аксюты, по дороге не сказав друг другу ни единого слова, отчего на душе даже как-то покалывало. Поля достаточно быстро неслась на своих каблучках где-то впереди меня, ясно давая понять, что идти рядом со мной у неё нет никакого желания. Я не стал реагировать на её столь некультурное поведение, потому что до конца вообще до сих пор не понимал, что она тут делает. Вернуться на шоу «Голос», осознавая, что здесь мы будем пересекаться на каждом углу и нам просто придётся общаться – это очень непонятный поступок с её стороны. Зачем сначала год избегать меня, прятаться, а потом самой же возвращаться, как ни в чём не бывало? Знаете, женщины действительно иногда ведут себя максимально странно. Интересно, как же отреагировал её муж на её возвращение в шоу? Сомневаюсь, что он положительно к этому отнёсся.
Я знаю, что рано или поздно разговор с Пелагеей у нас так или иначе состоится, и я наконец узнаю ответы на все свои вопросы. Этого просто невозможно избежать. Но вот что говорить ей? Как вообще себя вести рядом с ней?
— Дмитрий Николаевич, сделайте лицо слегка попроще, а то создаётся впечатление, будто вас на смертную казнь привели, — сколько фальши и наигранности в этом голосе, вы бы слышали. Девочка моя, ну неужели весь этот год ты репетировала все наши возможные диалоги, дабы при настоящей встрече казаться стойкой и независимой девушкой? Почему в твоём голосе стало так много чего-то чужого?
Пелагея сверлила меня своим отрешенным взглядом, будто пытаясь тем самым меня уничтожить, а я даже не стал отвечать на её колкости, зная, что это лишь защитная реакция. Или всё-таки нет? А что, если она и вправду давным-давно всё забыла и старые воспоминания её вовсе не тревожат?
Мы остановились возле двери в гримерку продюсера буквально в метре друг от друга и просто стояли, не осмелившись зайти внутрь. Ни я, ни Пелагея явно не знали причину, по которой Юрий Викторович позвал нас сразу обоих, и это очень настораживало.
— Дмитрий Николаевич, по поводу выражения вашего лица я говорила абсолютно серьезно, — зачем? Зачем ты произносишь такие слова, специально провоцируя меня на эмоции?
— Пелагея, заканчивай этот детский сад с официальным обращением, — я отвёл взгляд в строну, обрывая наш зрительный контакт. — И вот это я говорю «абсолютно серьезно», — передразнив Полю и тяжело вздохнув, я, не дожидаясь её ответа, постучал в дверь и открыл её, жестом пропуская даму вперёд.
Как только мы зашли в гримерку, то моментально поймали на себе заинтересованный взгляд Аксюты, который, едва заметно усмехнувшись, кивнул головой на белый диван, чтобы мы присели. Я видел замешательство Поли, которая до последнего не хотела отходить от двери и садиться, дабы всем своим видом показать, что она не настроена на долгий разговор.
— Юрий Викторович, я надеюсь, наша беседа не займёт много времени, — я первый опустился на аккуратный диванчик слева от двери и устало откинулся на его спинку. — А то, сами понимаете, дела, — я расплылся в улыбке, будто и не замечая надоедливого напряжения в комнате. Пелагея, видимо, всё же решила оставить все свои возражения и недовольства при себе, поэтому тоже послушано присела на диванчик в противоположный угол, держа при этом стройную осанку.
— Не волнуйтесь, разговор буквально на пару минут, — мужчина поставил стульчик прямо напротив нас с Пелагеей и присел на него, внимательно нас разглядывая. — Поля, помнишь, когда мы договаривались о твоём возвращении, я озвучил тебе одно единственное своё условие, которое ты пообещала выполнить? — я устремил свой взгляд на девушку и уловил, как она едва заметно положительно кивнула в ответ на вопрос Аксюты. По Пелагее было видно, что тема разговора ей уже не нравится. Она слегка поджала губу и опустила свой взгляд в пол. А вот это уже становится интересным. — Ребята, я ведь понимаю все эти ваши взаимоотношения между друг другом, но и вы меня постарайтесь понять, — Юрий Викторович развёл руками в сторону, делая виноватое выражение лица. — Возвращение вашей четвёрки наставников заставит взлететь рейтинги шоу в два-три раза, понимаете? — Аксюта серьёзным взглядом прожигал то меня, то Полю, дожидаясь хоть какого-то ответа на свой вопрос. Честно сказать, я вообще был в недоумении, до конца не соображая, к чему он так нудно клонит.
— Юрий Викторович, простите, но я вообще не понимаю, что вы хотите нам сказать, — я упёрся локтями в колени, переплетая между собой ладони. — Я думаю, мы здесь все не дураки и прекрасно понимаем, что благодаря такому неожиданному составу жюри рейтинги шоу просто взорвутся. Но в чём проблема? При чём тут наши взаимоотношения с Пелагеей? — я старался сделать свой тон совершенно безразличным, но не уверен, что у меня это получилось.