Марина Раздорских.
Любовь.
Марина Раздорских.
Ненавижу.
- Тебе неприятно.
Не вопрос, утверждение. Да мне неприятно, мне страшно и больно. Я ненавижу тебя, презираю, каждый день в своих мечтах желаю убить тебя. Ненавижу.
- Почему?
Зачем отвечать, ты ведь и так знаешь. Сколько горя принес мне ты, появившись в моей жизни, сколько кровавых ручейков объединились в бурную ярко-алую реку по твоему приказу? Сколько? Не знаешь? А я знаю. Слишком много чтобы суметь простить такого как ты, единственный выход – убить, сжечь, утопить, повесить, закопать. Надеюсь, после этого ты не сможешь восстать, не сможешь снова посмотреть мне в глаза. Знаешь, в твои глаза невыносимо смотреть больше секунды, в них одна лишь тьма, ничего человеческого, безразличные, лишенные всякого выражения, они словно пробивают меня насквозь, стараясь проникнуть в самую душу. Страшно, от тебя веет смертью и холодом. Боги, как же холодно.
- Посмотри на меня.
Властный голос, заставляющий замереть на месте, даже сердце перестает биться в нормальном ритме, беспомощно трепыхается через раз. Нет, я не хочу, пожалуйста, не заставляй.
- В глаза.
Поворачиваю голову, замираю в оцепенении. Твое лицо так близко, губы сжаты в упрямую прямую линию, кожа светится в темноте покоев слабым серебряным светом, зрачков не видно. Опять?.. Обжигающе холодный поцелуй на губах, капли крови на ладони от ногтей, безжалостные руки, скользящие по телу, которые могут оборвать жизнь просто так. Я привыкла. Столько лет прошло, а я все живу, дышу и плачу, уставившись в стену. Когда-нибудь я найду способ стереть тебя с лица планеты навсегда, ты перестанешь играть со мной как кошка с мышкой, перестанешь убивать ради прихоти. Когда-нибудь, но не сейчас.
Молчишь. Молчание – это великая драгоценность, оставшаяся у меня от прошлой, счастливой беззаботной жизни. Единственное, что ты не смог отнять. И я молчу постоянно. Слова тебе не нужны, все что хочешь, можешь узнать без них. А мне тем более.
Кто я, по сути? Игрушка. Первая за много столетий сумевшая непостижимым образом продержаться дольше одного дня. Да, игрушка, но не простая. Я – Видящая. Как можно было так расчетливо все просчитать, получить в руки Видящую, способную при помощи сайкра – священного, одного из немногих оставшихся Смотрящих Камней, - видеть все, что происходит в мире? Ты - гений, холодный, непостижимый и устрашающий. А я жертва, у которой ты так и не смог убить веру.
Черные шелковые простыни навевают грустные мысли, балдахин над кроватью такого же цвета усыпан звездами, так похожими на настоящие. Снова лежу без сна, сжимаясь в маленький комочек, может, так не заметишь меня, скользнешь безразличным взглядом, не тронешь? Мысли бьются в голове подобно заключенным в клетку вольным птицам, ноги-руки немеют от замораживающего дыхания. Твоя голова лежит на моем бедре, бледные до синевы руки обнимают-оплетают оголенные ноги, холод растекается по телу, равномерно поднимается грудь. Забавно, ты совершенно меня не боишься, только со мной позволяешь себе расслабиться, забыться на некоторое время. Столько существ сделают все ради этого момента, именно сейчас ты уязвим для любого оружия, не готов отражать нападение. Я никому не отдам тебя, я сама хочу убить, увидеть, как предсмертная дымка заволочет глаза моего единственного врага во всем мире. Сама. Бездумно изучаю стены, зеркальный потолок, еще хранящий и прокручивающий момент сплетения двух тел – твоего идеального без единого грамма жира и еще одного, так похожего на мое собственное. На время сближения я закрываю глаза, улетаю куда-то далеко, вижу все как будто со стороны. Не желаю делить свое тело с кем-то еще, не хочу чувствовать тебя в себе. Ненавижу, ненавижу.
Озноб, мурашки по коже. Медленно, как во сне перевожу взгляд на тебя. Черные глаза открыты, изучают каждое мое движение, появилась прежняя настороженность. Боишься? Нет, претворяешься, хочешь сделать мне приятное. Скотина.
- Мне пора.
Ненужные слова. Шелест одежды. Дверь закрылась, я осталась одна в чужих покоях. Как настанет рассвет - уйду к себе, зароюсь в мягкие подушки, забуду эту ночь. Сколько ночей пришлось забыть из-за тебя, столько слез пролила в темноте с закрытыми глазами.
… Веселый летний дождик лил как из ведра, щедро поливая огороды и сады людей. Маленькая девочка медленно шагала, со смехом шлепая по лужам и размахивая руками с зажатой в них корзинкой. Солнышко лучисто подмигивало, радуга весела дугой над высокой горой, ласковый ветерок треплет короткие недавно отстриженные бабушкой волосы. Безмятежность и покой. Внезапно детский слух уловил далекий стук копыт. Девочка настороженно замерла, озираясь вокруг в поисках укрытия. Но ей не повезло, она находилась на участке, где не было ни деревьев, ни домов, лишь одни какие-то потрепанные кустики которые вряд ли кого смогут спрятать. Малышка заволновалась, мама с бабушкой столько раз предупреждали ее не ходить домой через Чертову Поляну. Стук копыт все приближался, вот уже видна пыль на дороге. Корзинка, заполненная до краев малиной, задрожала в руках, ее хозяйке стало страшно. Вдруг это те самые нехорошие люди, о которых рассказывали в деревне? Вдруг они приехали забрать ее, как недавно забрали Римку? Она, прижав корзинку к груди, запрыгнула в реденькие кустики, легла, широко открытыми глазами смотря на дорогу. Всадники появились верхом на вороных жеребцах, во главе был очень красивый мужчина, он остановился, повинуясь его едва слышному приказу - остальные тоже встали. Их было около десяти человек, все как на подбор мускулисты, статны и красивы неземной красотой. Дождик неожиданно прекратился, стоило только одному из мужчин с недовольным лицом взглянуть на небо.
- Сделаем привал.
- Но, господин…
- Ничего не желаю слышать, Арнор. Вечером тронемся дальше. Пока прикажи своим бойцам искупать лошадей, недалеко отсюда есть ручей с чистой водой.
- Как скажете, господин, - невысокий мужчина в несколько раз старше главного вежливо поклонился, отходя к группе людей. Через несколько минут на поляне остались лишь двое: мужчина и девочка.
- Можешь выходить, я тебя не обижу, - шаря взглядом по кустам, сказал мужчина, сидя на земле. Мокрая после дождя земля, кажется, совсем его не заботила.
Девочка осторожно заворочалась, но не вышла. Перед ней был не человек, у людей не бывает таких волос. Малышка затаила дыхание, когда взгляд чужака в очередной раз скользнул по тому месту, где она лежала. Много в деревне ходило слухов о невиданной красоте чужеземцев никогда ранее не забредавших в столь отдаленные края, почти возле самой северной границы королевства людей. Но страшнее всего были сказки о злобных орках, троллях рассказываемых древними стариками на ночь молодняку. И девочка не раз их слышала от дедушки Еромея, длительное время служившего в гвардии короля. Все в их деревне придерживались правила не связываться с другими расами, ибо они принесут беду, поэтому девочка не спешила выходить. Мужчина тоже не спешил насильно вытаскивать из кустов маленького человечка, чье присутствие почувствовал сразу и из-за которого отослал своих людей. Человеческого ребенка он заметил давно, просто не хотел пугать, зная, как в этой богами забытой деревушке относятся к таким как он и его спутникам, если захочет сам выйдет. Но малышка так и не вышла все время пока отряд не уехал, пролежав в кустах, и старательно наблюдая за странными существами…