Резко повернувшись, она направилась в кухню. Он открыл рот, чтобы попросить ее вернуться и сесть, но передумал. На самом деле, зачем эта спешка с предложением.
Его нерешительность могла проистекать от подсознательного нежелания делать ей предложение. Было ли тому причиной отсутствие настоящей любви? Или он опасался, что с ней произойдет то же самое, что с его предыдущими женами? Насильственная смерть...
Карфакс боялся за нее.
Но ведь это только глупое суеверие. Он вовсе не был каким-то роковым супругом, и не все в этом мире любит, подобно богу, троицу.
Дверь холодильника закрылась как раз в то мгновение, когда он поднес чашку к губам. А затем, одновременно с первым глотком, из кухни раздался какой-то хруст.
Несколько секунд Карфакс прислушивался. Чашка так дрожала в его руке, что часть кофе расплескалась. Он поставил ее и неестественно громко спросил:
– Что ты там делаешь, Пат?
Хруст прекратился, и после некоторой паузы она спокойно ответила:
– Решила чуток заморить червячка. А что?
Сердце его колотилось так сильно, что он боялся потерять сознание. Но заставил себя подняться, пересек комнату и заглянул на кухню. Она стояла у кухонного столика, перед нею дымилась чашка кофе. Он медленно приближался к ней, не отрывая глаз от стебля сельдерея в ее руке.
– В чем дело? – спросила Патриция. – Ты такой бледный...
Карфакс остановился.
Ее кофе был светло-коричневого цвета. Рядом с чашкой стояла пластмассовая банка со сливками и сахарница.
– Ты... ты... – выдавил он из себя, двигаясь на нее.
– В чем дело? – выкрикнула она, вся съежившись и дико озираясь вокруг.
Он взревел и бросился вперед. Патриция закричала, схватила чашку и плеснула ее содержимое ему в лицо. Его вопль от боли слился с ее визгом, на мгновение он ослеп. И сразу же потерял сознание.
24
Очнулся Карфакс в кресле. Лицо горело, голова мучительно болела. Руки были туго привязаны к туловищу, другая веревка стягивала лодыжки. Еще две веревки вокруг груди и вокруг пояса плотно прижимали его к креслу. Все три лампы в гостиной горели, окна закрывали плотные шторы. В комнате никого не было.
Даже одним здоровым ухом он слышал возню наверху. Кто-то усердно трудился, волоча по полу что-то тяжелое. Этот кто-то должен был быть Патрицией. Еще через минуту это что-то загромыхало по ступенькам. Из-за угла появилась Патриция. Теперь на ней был брючный костюм и она, наклонившись, что-то тащила за собой. Это была картонная коробка шириной метра в два. Не обращая на него внимания, она протянула ее через всю комнату к нише в нижней части стены рядом с двустворчатым окном, выходящим на веранду. Потом выпрямилась, тяжело дыша.
– Вот она, неприятность, таящаяся в женском теле. Совсем нет мускулов. Зато есть другие преимущества.
Карфакс был готов к чему угодно, но его поразило ее произношение с частыми, типичными для уроженцев Новой Англии, придыханиями.
Она, должно быть, умышленно говорила так, потому что в дальнейшем ее речь была обычной, общепринятой среднезападной речью. И ритм был совсем не таким, как у прежней Патриции. Как он мог не заметить этого?
Патриция исчезла в кухне и вернулась с большим кухонным ножом. Все внутренности его съежились при виде этого тесака, но она собиралась использовать его, во всяком случае, пока что, для того, чтобы разделаться с ящиком.
Разрезав картон сверху донизу, Патриция, упершись ногой, вытолкнула наружу металлический куб с дисплеем и пультом управления. Остановившимся взглядом Карфакс смотрел на аппарат, пока она не заслонила его, толкая перед собой сервировочный столик. Пыхтя, раздраженно дергаясь и временами ругаясь, Патриция взгромоздила на него куб, затем размотала длинный шнур питания. Однако он, по ее мнению, оказался недостаточно длинным, и она снова ушла на кухню за удлинителем крупного сечения, подсоединила его и воткнула в стенную розетку. Потом зашла за аппарат и что-то проверила. Подняла голову, и впервые ее глаза встретились с глазами Карфакса.
– Старик Руфтон оборудовал этот ящик автоматическим устройством управления, но нужно было проверить, что два провода от него присоединены к соответствующим зажимам. Эта модель сделана кое-как. Своего рода опытный образец. Но он действует.
Карфакс, как завороженный, молча наблюдал за ней.
Она стала перед аппаратом, покрутила какие-то рукоятки, щелкнула несколькими тумблерами, экран засветился, но снова потускнел, выключенный.
Патриция улыбнулась.
– Вот так. Все идет нормально. Вот только что с вами делать...
Карфакс промолчал. Она села на диван и закурила.