Палец преодолел последний сантиметр жизни. Кнопка утопилась внутрь.
Карфакс почувствовал, что съеживается, сплющивается, падает в бездонный колодец самого себя.
Но ничего не случилось. Только на панели зажглась еще одна сигнальная лампочка.
Фиск выругался и еще раз нажал кнопку. Лампочка продолжала гореть.
Если бы только он решил перейти на ручное управление! У него не было причины перепроверять провода, ведь они же не могли просто так отсоединиться. Только бы...
Фиск поднял ухмыляющееся лицо.
– Ух, какой хитрый, подлый сукин сын! Как это тебе удалось?
Карфакс что-то печально простонал в ответ.
Фиск быстро подсоединил провод на место и вернулся к передней части «Медиума».
На этот раз лампочка не загорелась.
А Карфакс мгновенно потерял зрение, слух, головную боль и все остальные чувственные ощущения. Единственное, что у него осталось – мышление. И беззвучный вопль ужаса, который, казалось, теперь вечно звучал в его бесплотном естестве.
Фиск был прав. Не существует слов, которыми можно было бы описать существование эмса.
Он был чем-то неописуемым в небытии...
...и вдруг снова получил способность видеть, слышать и осязать!
Напротив него по другую сторону стола, истошно кричала миссис Уэбстер. Все остальные, вскочив со своих мест, метались по комнате.
Карфакс посмотрел вниз и увидел большие круглые груди с выпуклыми сосками, обведенными желтой помадой, и колоколообразную юбку в нео-критском стиле.
– Оно вселилось в вас, Чегети! – завывал один из мужчин.
Карфакс был не настолько туп, чтобы не понять, что произошло.
Миссис Уэбстер оказалась права. «Стены» ослабели, и он прорвался благодаря удачному психологическому настрою собравшейся на ее сеансе группы, избрав, подобно потоку электронов, путь наименьшего сопротивления.
Назад, в свой мир.
Миссис Уэбстер перестала кричать и внимательно всмотрелась в него.
– У вас, Чегети, какое-то знакомое нам выражение лица. Вы – злой дух?
– Не более злой, чем любой из людей, – ответил он устами Чегети. – Принесите мне телефон и немедленно соедините с сенатором Лангером.