Предисловие. Маранье. Северный уезд Империи Варри.
- Наклонись ближе. – Осведомитель ощерил кривые зубы, обдавая лорда Маранье смрадным дыханием. – Я узнал, что ты хотел, но золотишко вперед. – Мужик потер обглоданными ногтями шершавую ладонь.
Маранье скривился. Таверна, где проходила встреча, находилась в нижнем районе беднейшего уезда. В противовес роскоши кабаков столицы, здесь вдоль стен лежали пьяные рабочие, а вода в бочках несла лошадиным навозом. Смрад немытых рук уже въелся в деревянные кружки с кислым элем, которые подавали потрепанные шлюхи, готовые за пару медяков подняться на второй этаж хоть с лордом, хоть с горбатым кочегаром. Желание вскочить со своего места и бежать-бежать на благодатный Юг, по дальше от трех-грошовой жизни простых мужиков, посетило Маранье практически сразу, но дело стоило того, чтобы потерпеть.
Брезгливо швырнув мешочек с медяками на липкую столешницу, лорд вытер пальцы о парчовый камзол.
- Хватит с тебя и этого. Говори.
- Тише, тише, господин хороший. – Осведомитель повысил голос. Его подвижные глаза-бусинки, шустро осмотрели наряд аристократа, подмечая не дешевую вышивку по кайме рубахи, золоченые пуговицы и перстни с драгоценными камнями. – Неужто ограбить меня захотел, господин?
Маранье молча раскрутил на столе две золотые монеты, другой рукой доставая из ножен кинжал.
- Выбор за тобой. Деньги или рука?
Осведомитель зачарованно проследил за монетой, что, раскрутившись волчком, остановилась на ребре. Потом перевел взгляд на кинжал и улыбнулся, вновь показав желтые зубы.
- Припрятал бы господин свою игрушку, Гошка не дурак, Гошка выбирать умеет. – Мужик провел по столу рукой, собирая золотые. Взвесил в руках мешок с медяками и довольно погладил усы.
- Ловец на Забытом Острове.
Маранье скривился:
- Слишком много монет за ложь. Мне кажется ты забываешь с кем говоришь.
- Тиши ты, господин хороший. – Осведомитель с ловкостью первоклассного наемника перехватил руку лорда, готовую приставить кинжал к его горлу. – Гошка знает, что говорит. Пираты ведают, как выйти к острову. Не все, но старик Кривой Бок, точно там бывал. Говорят, он нашел источник, чьей воды боится сама смерть. Потому и жив до сих пор, хоть и выглядит, как сушеный изюм – Гошка заржал, широко открывая гнилую пасть.
Маранье потер подбородок. Монеты, отданные мужику, жаль не было. Порой он мог столько же кинуть старухе, стоящей у храма, но все же быть обманутым за свои деньги лорд не любил. Пять лет он ищет чертов ловец, и каждый раз оказывается, что это погоня за тенями. Быть может Гошка и прав. Забытый остров – кусочек суши в Южном море, рассказы о котором есть в старых книгах. Ловец – часть легенд, почему бы ему и не быть в таком же мифическом месте?
Значит, Кривой Бок? Про этого пирата ходило много слухов, но все они на столько покрыты пылью, что сомнений нет – моряк стар, как пень и уже не столь опасен.
- Добро. – Лорд убрал кинжал за пояс, вставая из-за стола. Про скользив по дощатому полу колченогими опорами, громко скрипнул дубовый табурет. Взметнувшись вверх, поднял клубы пыли серый плащ, висящий нелепой тряпкой широкой крепкой спине Маранье. Благородного мужа это ничуть не смущало, он накинул на голову капюшон, скрывая темные волосы, стянутые золотой нитью и вышел в ночную тьму улицы. Маранье знал, идти пешком не разумно, богатого аристократа здесь если не ограбят, то убьют. Поэтому, не рискуя испытывать судьбу, лорд свистнул бричке и прошептал Гошке:
– Коли найдешь еще что, знай, я заплачу больше всех.
К крепости Харт Маранье подъезжал затемно. В чертоги не попасть, но это не имело значение. Сегодня его интересовала старая мельница, чьи жернова, поскрипывая, мололи безвкусный северный ячмень. Здесь на заднем дворе за яблоневым садом, в увитой виноградной лозой беседке сидел мельник Гурдюз – такой же старый и сморщенный, как все его хозяйство. Раскуривая вонючую самокрутку, он с наслаждением подставлял лицо прохладному ветру, ловя широкими ноздрями ароматный дым.
- Если ты будешь столько курить, помрешь раньше срока. – Маранье снял телячьи перчатки, панибратски протягивая Гурдюзу широкую ладонь. Мельник отер свою все еще крепкую, способную вымесить самое тугое тесто, руку и слегка пожал большую, но нежную длань аристократа.
- Мой срок давно уже вышел, а костлявая не торопится. – Старик затянулся в последний раз, туша самокрутку, в знак уважения к собеседнику. – Опять с посланием?
- С посланием. – Маранье протянул записку. Еще три года назад, любопытство брало верх и мельник, трепеща, разворачивал туго скрученные пергаменты, впиваясь подслеповатыми глазами в строки, расписанные бисерным почерком. Теперь Гурдюз знал слишком много и ему хотелось стереть, вытравить мышьяком из памяти все то, что успел прочитать. Но это, увы, невозможно. Приняв из рук лорда сложенный в несколько раз листок бумаги, старик зашагал в сторону мельницы, тяжело перебирая подбитыми подагрой ногами.