Я взлетаю на огромном самолете по взлетно-посадочной полосе. Пассажиры самолета – все близкие мне люди. Мать, отец, дети, жена, братья, жены братьев, дяди, тети, соседи, школьные друзья. Мир им. Все, кто хоть раз западал в мое сердце. Я сидя в кабине пилота оборачиваюсь и оглядываю лица всех моих пассажиров. Они улыбаются. Они словно светятся. Не слышно ни звука. По губам я вижу, что они переговариваются друг с другом, но не слышно ни звука. Просто тишина. Мы взлетаем с аэродрома прогнившего насквозь. Тучи цвета свинца сгустились пуще обычного, вот-вот ударит молния. Мы набираем скорость. Вот уже шасси отрывается от земли. Мои руки дрожат. Я боюсь увидеть то, что должно было открыться моему взору. Самолет начинает трясти из стороны в сторону, но он продолжает движение к небесам. Меня бросает в холодный пот и вот уже огромный лайнер прорезает грозовые тучи взмывает над облаками. Трясучка прекращается и вижу небо… Голубое небо. Я слепну от яркости солнца. Я прикрываю рукой свет озаривший все пространство салона, но слез не сдерживаю. Вот только не пойму: «что это? слезы счастья или яркого света?».
Я открываю глаза и вижу его: моего спасителя, моего убийцу. Он неотрывно смотрит на меня, будто не хочет пропустить и мгновения моей смерти. Он сейчас так ненавидит меня, я же сейчас так люблю его. Невероятная легкость, неописуемый восторг, никакой боли, даже намека на нее. «Ну же! Еще чуть-чуть и я умру». Свершилось – я улыбнулся.
Воздух
Каспийское море.
Республика Дагестан.
2018 год
В былые годы Мовсар переплывал озеро, что возле родового села, раза 3 без остановки. А это без малого 4 км. Только завидовать оставалось его легким. Не стань он работать в ФСБ, что отнимало у него добрую половину свободного времени, он непременно занялся бы плаванием. При чем серьезно. Он просто ловил от плавания кайф. Другими словом чувства будоражившие его кров просто не описать.
Стоило лишь чуть-чуть отплыть от берега и…. Тишина. Не слышно посторонних голосов. Только плеск воды и его собственное дыхание. Трудно было о чем-то думать в момент наибольшей усталости, но вот что никогда не покидало его голову, так это мысли о собственных детях.
«Нееееет! Мои сыновья точно будут пловцами! Точно, инш-а-АЛЛАХ! Только здоровье может помешать мне устроить их жизнь так, как я хотел бы устроить свою, в те давние времена, когда я еще обладал правом выбора дорожек.
Дочуркам конечно не повезло. Дико не повезло. Им никогда не стать плавчихами. Максимум, чем я позволю им заниматься, так это врачеванием. Это единственная из профессий достойных женщины. Нечего женщинам делать там, где есть мужчины. Врач – случай особенный. Когда вопрос касается жизни и смерти человека – чувство неловкости уступает место чувству долга. В любом другом случае – никаких смешиваний полов! Бедняжки, они ведь даже не смогут прийти поболеть за своих братьев на соревнованиях…
Лайла. Старшая моя красавица! Я плакал всего 3 раза в жизни. Первый, когда засыпал в первую ночь после похорон отца. Второй, когда друг Али рассказал анекдот об обезьянах в Московском зоопарке (конечно, сперва это был хохот, но стоило Али начать его в сотый раз пересказывать, как-то что со мной происходило в тот момент ничем кроме как плачем назвать нельзя было) и третий раз, когда родилась она. Плакал, потому что вспоминал отца. Потому что сожалел о том, что он не увидел свою первую внучку. Будь она не ладна, эта множественная опухоль брюшной полости!
Помню как взял ее в первый раз на руки. Такая милая. И вовсе она не плакала. Хотя должна была, как мне казалось. Молча смотрела папе в глаза. Будто изучая меня. У меня слишком бурная фантазия. Слишком. Я порой от этого даже страдаю. Поэтому когда смотрел на нее в тот день, глядя на то, как она смотрит на меня был почти уверен, что она говорит мне: «Пап, привет. Я твоя первая дочка! Я правда еще не знаю, что нас ждет с тобой в будущем, но главное, что все это мы переживем с тобой вместе. Правда, пап…»
Адам. Мой первый сын. Слышите? МОЙ ПЕРВЫЙ СЫН! Как же это звучит! Слава Аллаху! Уж он-то точно будет известным плавцем! Куда там Майклу Фэлпсу! Инш-а-АЛЛАХ, он будет самым известным чеченцем в мире! Сейчас ему 7 лет, а он уже может задерживать дыхание более, чем на 1,5 минуты. А как же он ныряет с высоты! Я просто тащусь от этого!
Хадиджа. Моя малышка! 3 года. 19 кг. Она знает все буквы, они считает до 47. Не знаю почему именно до 47, но как ты не танцуй с бубнами вокруг нее – «48» она никогда не скажет. А как же мы с ней беседуем перед сном. Мммм. Кого только и что только мы с ней не обсуждаем. Так я стараюсь развить в ней навыки ораторского искусства.