Это еще одно в нём противоречие, которому я объяснение не находила.
— А ты что думаешь, Руслана, по всему происходящему? — вырвал меня из размышлений вопрос директора.
Я внимательно на него посмотрела. Рисковать сейчас или не стоило? Но время то, время не безграничное нам было отмерено: вот выскажу подозрения сейчас и дойдет до кого надобно, а может прямо в этом кабинете и дойдет. За половину я только ручаться могла, в которую входили подруги мои да Гаврилович.
Вздохнула и проговорила звонким голосом:
— Думаю, что не зря пленники простые боялись стражам рассказывать о своих бедах; никто в квартале то и не обращался с жалобами. А значит знали, что разбойников есть кому покрывать; да и не перевелись они еще в доках, много еще их там бегает.
Филимон Кондратьевич явно не о том услышать планировал, потому замер и открыв рот на меня уставился; как и все остальные здесь присутствовавшие, даже мои подруженьки, которых я не предупредила о подобных затеях. А уж как маг взглядом опалил, так впору в колодец с ледяной водой прыгать.
— От-т-куда такие мысли то, девонька? — вопросил Гаврилович
— Так сами посудите — я когда была в роли нищенки, они с охотой о своих бедах поведали. А как сюда привели их — сами же говорите, замкнулись, молчат, ничего не выпытаешь. Вот и делаю я вывод, что мало того, что боятся они тех, кто обязан служить на защите всеобщей, так и точно знают, что кроме этого логова еще другие существуют, а те и мстить могут за сведения переданные.
— Делает она вывод… — закатил глаза синеокий
Я нахмурилась и обиделась, хотя и так понятно, не по нраву ему; он мне тоже сомнения внушает, вот только в чем я сомневаюсь — сама понять не могу. Но обидно его поведение. Углубляться в переживания не стала — не вовремя; сама же рассказывала о произошедшем еще раз с новой точки зрения и за всеми особый пригляд совершала — а вдруг кто реагирует странно. Но мыслями и лицами все присутствующие вели себя соответственно случаю и догадкам; и главу отдела нашего я бы исключила из подозреваемых, да Филимон Кондратьевич не вызывал у меня у меня неприятия: все его сегодняшние действия — и крики эти, и желание отстранить нас, и эмоции после моего сообщения — были уместны и говорили о честности и открытости.
— Мы тут с Миланкой подумали…
Я вздохнула и отложила расческу, которой орудовала, сидя перед зеркалом тем же вечером. Когда эти двое думают, ничем хорошим это не заканчивается. Обернулась к девчонкам и вопросительно подняла брови:
— Негоже тебе в неприятности самой лезть — строго сказала Каринка — А будешь лезть — мы все расскажем!
— Ябедничать побежите? — я рассердилась — Клятву, что мне дали, отринете? Или вы уже забыли, что взяла я вас с собой только потому, что вы согласились меня во всем слушаться?!
— Ну Руууся! — обе ко мне в ноги бухнулись и коленки обняли — Ну не жить нам, если с тобой что случиться!
— Анатоля с моим дедом так боитесь, что ли? — я немного подобрела.
— Да они то тут причем! — рассердилась Карина — Нам самим то как быть потом, если мы защитить тебя не сумеем?!
Но я лишь покачала головой:
— Вы главного не понимаете…Никому не жить будет, если случится загаданное. И моя жизнь, и ваши ничего стоить не будут — канет в безмирье все наше существование… И потому, даже если рисковать серьезно придется, я пойду на это со всей уверенностью. Так что лучше сейчас решайте, со мной вы или нет?
— С тобой конечно, Руська… — Милана вздохнула и встала — Как с детства с тобой, так и сейчас.
— Что делать то дальше будем? — кажется, и Карина примирилась с существующим положением.
— А давайте вы по Граням ночью походите, доки южные посмотрите…Найти бы нам еще следы таких же разбойников; да и про сбежавшего Конного и его помощника забывать не стоит.
— Мы же завтра после такого и встать не сможем… — Каринка с сомнением на меня посмотрела.
— Ничего, помощи мне завтра не понадобится: из Прокуратуры точно не выпустят. Скажу, что приболели вы от волнения, а сама спокойно на месте побуду, хлопотами привычными позанимаюсь. Всё со мной в порядке будет, не тронет меня никто.
Эх, как же я ошибалась!
Впрочем, никто и не трогал бы на следующий день, если бы не Дамир, тьфу его, Всеславович. Прилепился он ко мне как банный лист и все над плечами хрупкими нависал, когда я то одно, то другое делала. И отчеты рассматривал, и как хлопочу усердно в кабинете Гавриловича, и разговоры мои с прокурорскими подслушивал — разве что в места уединения не ходил! А самое неприятное, что постоянно он все происходящее комментировал, да вопросы различные задавал. И почему мы именно в Светлую Прокуратуру устроились, и как мы у Верховной то жили, и откуда я, и сколько мне лет, и как я решилась на рискованное такое событие, как ловля грабителей, для юных девиц не предназначенное.