- Конечно, вы можете стоять здесь, сколько вам захочется, - слегка запинаясь, пролепетала она. - Все равно, сегодня весь вечер происходят всякие чудеса. Только...
Это было второе слово, которое Май очень не любил.
- Ах, простите, - он словно бы спохватился, - быть может, вы ждете здесь кого-то?
Она поспешно тряхнула тугими кудряшками.
- Нет, нет. В зале для танцев так душно. Я тоже ушла сюда и... мне, собственно, вовсе некого ждать.
Май отпил из бокала и слегка коснулся в темноте затянутой в атласную перчатку мягкой ручки.
- Как может быть, что такой чудесной девушке некого ждать при луне? Неужели с вашим возлюбленным случилось несчастье?
- У меня нет возлюбленного, - прошептала Флорестан Миллер, и добавила, совсем почти неслышно: - Я рыжая. Над рыжими все всегда смеются.
- Неправда, - совершенно честно возразил Май. - Я никогда не смеюсь над рыжими. Вы похожи на маленькое солнышко. Вы светитесь в темноте. Может быть, все-таки, спустимся вниз и потанцуем?
Флорестан Миллер поставила свой опустевший бокал на подоконник.
- Здесь лучше, - сказала она. - На самом деле я немного устала и не хочу танцевать. Но одной мне было здесь скушно... - И атласный пальчик коснулся в ответ руки Мая.
Они поболтали еще немного. Она спросила, что примечательного видел он во время своих странствий. Май рассказал ей, что в Аршаве вновь в моде белые чулки и белые кружева, а прически придворных дам стали столь высоки, что в них теперь вплетают проволоку, чтобы они не теряли форму. Она подвинулась к нему ближе. Май улыбнулся, и положил ладонь на бок жесткого корсета.
Из комнаты, где колдунья пребывала в обществе своего юного друга, не доносилось ни звука. И Май по-прежнему чувствовал присутствие Силы. Это было как дуновение ветерка, который легко касается то с одной, то с другой стороны, мягко и неуловимо, но, тем не менее, не позволяя о себе забыть. "Целуются они там до сих пор, что ли?" - думал Май.
Потом в самом начале галереи раздались тяжелые шаги, и Флорестан Миллер в испуге, более подлинном, чем притворном, прильнула к нему.
Май знал, что это граагский моряк. Он крепко обнял Флорестан Миллер и поцеловал ее в губы, предполагая, что тот, второй, должен непременно их увидеть.
Других колдунов, равно как и охранных штучек колдуньи, Май не особенно боялся. Его просто не должны были принимать в рассчет. Колдуны ставят ловушки друг на друга, а он - простой смертный, - ну, или почти простой.
Заметив возле дальнего окна целующуюся парочку, странный моряк остановился. Потом повернул назад. Но шагов вниз по лестнице Май не услышал.
Флорестан Миллер, не думая освобождаться из объятий, только чуть обернулась и посмотрела моряку вслед.
- Какой чудной человек, - сказала она. - Весь вечер ходит туда-сюда, как будто ждет чего-то. Что ему здесь было надо?
- Вы никогда не видели его в Обеже раньше? - спросил Май.
- Нет. Но я и вас никогда не видела в Обеже раньше. - Она на несколько мгновений задумалась. - Хотя, я догадываюсь, зачем он здесь появился. Мне надо предупредить...
Она сделала попытку отойти. Май удержал ее за талию.
- Куда вы?
- У моей подруги роман, - объяснила она. - Мы соврали ее отцу, что хотим спеть для гостей дуэтом и идем репетировать. Не поручись я за нее, отец никогда не отпустил бы Маддалену от себя. И вот - она сейчас в комнате, а я здесь. А этот человек... - она снова оглянулась на галерею, он тоже следит за Маддаленой...
- Ничего не понимаю, - прикинулся простачком Май. - Сердечные тайны самые запутанные тайны в мире...
Флорестан Миллер подкралась к двери и прислушалась, занеся кулачок, чтобы постучать. Май снял с пояса часы и откинул крышку. Одиннадцать с четвертью. Праздник рассчитан до четырех утра. В двенадцать стол...
И тут дуновение Силы исчезло. Вернее, в нем произошла некая перемена. Май готов был поклясться, что сейчас источник у Силы другой.
Май видел, что Флорестан Миллер стукнула в дверь раз, второй, и третий. Звуков удара не раздалось. Вокруг двери распространялось радужное сияние. Май бросился к девушке, схватил ее за руку и толкнул Флор в сторону, прочь от двери. Потом его рука прошла сквозь ладонь в розовой перчатке, стены, пол, потолок словно размыло, и грянул гром.
"Часы не потерять бы," - только и успел подумать Май.
Свет луны моргнул, распался и стал светом двух факелов.
Ипполит Май стоял посередине каменного мешка с часами в руке, а перед ним на кучке подгнившей соломы, держась друг за друга, сидели двое полуодетых детей: колдунья и ее перепуганный приятель.
Май огляделся.
Да.
Дважды он бывал в подобных заведениях раньше. И оба раза ничего хорошего такая обстановка ему не сулила. А "Воровское счастьице" говорит: попался в третий раз - молись; третий раз - роковой и последний.
Почему он не хотел заработать деньги обычным способом? Сколько раз он говорил себе, что он, со своим любознательным зудом ко всему новому и неизвестному, долго жив-здоров не будет?..
Он обратил взор на товарищей по несчастью. Колдунья обвела в воздухе какой-то знак и дунула на Мая. Результата, как и следовало ожидать, не последовало, и на лице ее отразилась злая досада.
- Ты преступил закон своего презренного цеха, негодяй! - бесстрашно заявила она. - Закон повелевает сражаться только с равными!
Май захлопнул крышку часов.
- Простите, это вы мне? - оведомился он.
- Тебе, преступник!
Он рассмеялся бы, если б общее его положение хоть в малой степени достойно было смеха.
- Похоже, вы с кем-то меня перепутали, моя дорогая, - сказал он. - Я, представьте, всего лишь шел мимо и глядел на часы. А как я здесь оказался... Может быть, вы мне объясните?
Колдунья растерянно заморгала. Друг ее отполз на четвереньках немного в сторону и рассматривал стены каменного мешка за спиной у Мая.
- Мадлен, это твои глупые шутки? - спросил он.
- Нет, - она покачала головой. - И где же мы? - вопрос был обращен к Маю.
- Не имею чести знать, - отвечал тот. - Если вы не забыли, минуту назад я о том же спрашивал у вас.
Приятель колдуньи вернулся и сел на солому, натянув на колени подол рубашки.