(Из письма читателя А. С. М. в «Утреннюю газету»)
Однако на самом деле критики ошибались. В парке развлечений корпорации LoveStar не было пластиковых овец и искусственных цветов, не было казино и эротики. В нем не завели роботов, готовых расчесывать вам волосы за сотню крон, не было шума, пустой болтовни, клише и дешевых удовольствий. В горы не встроили систему подогрева, которая устраивала бы оттепель посреди зимы, чтобы на фоне тающего снега певица пела про южный ветерок в обработке кантри. В парке не росла гормонально обогащенная трава, не бродили ряженые молодцы в накладных бородах, изображавшие сельских жителей. Этот парк не нуждался в шелухе, потому что он был выстроен вокруг чистого смысла.
Хотя поэта действительно в конце концов забыли, и он потерялся на фоне парка, виной тому была не развлекательная шумиха: он поблек по сравнению с богатством смыслов. В парк Лавстара людей притягивала не только любовь, но и смерть, потому что без смерти любовь – всего лишь пластмасса. Без смерти что Ромео с Джульеттой, что Тристан с Изольдой превращаются в пластиковую мелодраму.
На поверхности пейзаж долины был в точности такой же, как и последнюю тысячу лет. Чирикали ржанки, тявкал песец, каркал ворон, пастух сгонял овец. Из домика с дерновой крышей поднимался дымок, а его бородатый хозяин, когда был в хорошем настроении, бормотал потешные четверостишия в народном стиле. Он был самый настоящий фермер и жил на этом хуторе вместе с женой, детьми и скотом. В его доме не было ни одной вещи из пластика, даже электричества не было. Снаружи долина Экснадаль оставалась такой же, как и многие века назад, но поверхность была лишь тонкой оболочкой, под которой таился совершенно иной мир, и иногда хуторянам неожиданно открывался вход в него. Иногда разъезжалась скальная стена и в проеме было видно женщину в синих одеждах, которая вывешивала на просушку белые простыни. Порой молодой пастушок уходил в недра холма и там имел свидание с экскурсоводшей; порой из-под земляной насыпи шел пар, как будто под ней бурлил горячий источник: наверно, под ней как раз находилась кухня, и в это время повар готовил суп из омаров. Долина была лишь внешней оболочкой, и ее жители, как и во все века, размышляли о том, что же кроется там, за горными пиками, которые вонзались в небо, словно клыки злого волка.
Если бы молодой пастушок ослушался отца и поднялся бы по каменистому откосу на задворках хутора, прошел бы поросшие одуванчиками склоны[5] и покрытые цветами распадки, одолел отвесные обрывы, осыпи и нагромождения камней и наконец улегся бы на гребне горы и посмотрел на мир по ту сторону, то он бы никогда уже не смог забыть увиденного.
Вместо второго склона вниз вертикально уходила блестящая стеклянная стена высотой 700 метров, как будто кто-то отрубил половину горы вдоль всего ее хребта. Внизу в долине рядами стояли туристические автобусы, и десятки тысяч людей тянулись, словно муравьи, к гигантскому главному входу в парк. Громада из полированного камня и стекла возносилась на высоту 680 метров. Под сводами фойе, вмещавшего 100 тысяч человек, иногда образовывались облака. Птицы-глупыши залетали внутрь через вентиляцию и беззвучно парили в них, как будто белые ангелы. Весь склон, по которому поднимался наш пастушок, от реки Тверау до самой вершины Хрёйндранги, представлял собой тонкую, поросшую вереском скорлупу, под которой скрывался величайший лабиринт, построенный руками человека: залы сменялись залами, своды сменялись сводами, комнаты комнатами, но об ощущении замкнутого пространства речи не было – такой великолепный вид открывался оттуда на нетронутую, романтичную долину Экснадаль. Напротив, сквозь стеклянную стену виднелась долина Хёргардаль, где проплывали черные дирижабли. Обычно над ближайшим ледником зависали три-четыре воздушных судна размером с пароход, с которых спускали морозильные контейнеры с яркой надписью «LoveDeath» (и иногда с маркировкой компании Maersk), чтобы поместить их в холодные склады, а из-под ледника вереницами выезжали грузовики и брали курс к вершинам двух соседних гор, где на фоне неба четко выступали ровные площадки космодромов компании LoveDeath. Через равные промежутки на них вспыхивало ослепительное пламя, и в небо устремлялись ракеты, сияя, словно метеоры. Они оставляли за собой дымный след, отражавшийся в стеклянной стене. На стекле красовалась огромная звезда, и золотыми буквами было написано: «LoveStar».
В нетронутую долину Экснадаль не мог заходить никто, кроме обитателей заповедного хутора и самого Лавстара. Его можно было иногда там увидеть в погожие дни: он гулял в белом костюме, шляпе и с коричневой тростью. Обычно за ним бежал черный пес. Пес был старый; Лавстар заводил его уже пять раз. Когда Лавстар прогуливался по долине, охраняемые законом жители заповедного хутора притворялись, что не замечают его, но дети, глядя, как он уходит в расступившуюся скалу, думали, что это, наверное, Бог.
5
Реминисценция из стихотворения Йоунаса Хатльгримссона «Dalvísa» («Стихи о долине»), посвященного родной долине.