Чуньков включил специальную аппаратуру. На экране на стене появился портрет чернявого человека, лет сорока пяти — сорока восьми.
— Аудитор и специалист по экономической целесообразности Андрэ Моришаль, сорок девять лет, — начал доклад полковник.
— Француз? — поинтересовался Никита.
— Вот прямо с первого раза угадал. Самый настоящий француз. Оценивает, стоит ли французским капиталистам вкладываться в российские предприятия. Крутой специалист и очень необычная личность.
На экране было видно, как месье Моришаль вышел из дверей аэропорта, он тянул за собой чемодан на колесиках. К нему навстречу вышли несколько человек. К ним подъехал лимузин. Водитель вышел и открыл дверь. Моришаль поздоровался со всеми, кивнув, руки никому не подал и молча пошел к остановке такси, сел в машину с шашечками и был таков. Встречающие недоуменно смотрели ему вслед.
— В прошлый приезд от лимузина отказался, заявил, что он не министр, чтобы разъезжать в лимузинах, — продолжил Чуньков, — правда, от дорогого номера в отеле не отказался. Видимо, привык жить в комфорте. По ресторанам не ходит, по крайней мере, в России. Предпочитает заказывать еду в номер. Вот такие пироги. Говорят, что взяток не берет. Подарков тоже, насколько нам известно. Крайне принципиален. Не женат. По проституткам не ходит. Во всяком случае, таких данных нет. Но в Париже содержит любовницу тридцати семи лет! Фото ее есть.
На экране появилось фото женщины. Генерал покачал головой:
— Не девочка уже. Зарабатывает он неплохо, мог бы себе и моложе найти.
Вита улыбнулась.
— Николай Матвеевич, мыслите стереотипами. Возраст для него значения не имеет. Просто ему нравятся женщины постарше, с которыми можно не только заниматься любовью, но и поговорить, душевно пообщаться, так сказать.
— Вполне логично.
— Думаю, с ним проблем не будет. По нашей части.
— Да! Вот мы и подошли к главному. — Генерал долил в стакан остатки минералки. — Министерство экономического развития дало нам задание. Необходимо, чтобы Моришаль дал положительное заключение о целесообразности инвестиций в предприятие, ради которого он завтра приезжает. А предприятие-то убыточное.
— Что, совсем? Может, как раз ему и не хватает привлечения иностранного капитала? — спросил Никита.
— Вот именно! Не хватает! Нам необходимо его в этом убедить. Вернее, помочь принять правильное решение.
Болотников посмотрел Даше в глаза.
— Моришаль попросил предприятие выделить ему личного переводчика. Так что придумывать, как с ним познакомиться, не надо. Первая часть операции упрощена.
— Извините, я не совсем поняла. Мне надо будет его уговорить дать положительное заключение? — спросила Даша.
— Не надо уговаривать. Все гораздо проще. Просто влюби его в себя. А дальше он сам себя уговорит. И никакого психологического давления. Знаешь такую формулировку?
— Я знаю, товарищ генерал, формулировку «любовное томление».
Мужчины в очередной раз заулыбались.
— Не сомневаюсь. В сущности, для тебя, Даша, задание пустяковое. Но зато первое!
— Спасибо за доверие.
— Ну, хорошо. Это все понятно. А при чем тут Прохоров, товарищ генерал? Вы же с него начали нашу беседу? — спросила Стелла.
— Да! А вот у него прямо противоположная цель. Для рейдерского захвата предприятия ему необходимо, чтобы Моришаль дал отрицательное заключение. Пока непонятно, что он предпримет. Но явно в стороне не останется. Поэтому силовое прикрытие в данной операции считаю необходимым.
Генерал многозначительно посмотрел на Стеллу и Никиту.
— Операция «Медовая ловушка» началась.
Три дня спустя у выхода из аэропорта Пулково-2, рядом с залом прилета стоял водитель в фирменной кепке и с табличкой в руках: «Андрэ Моришаль». Моришаль с чемоданчиком на колесиках вышел из дверей. Заметив водителя, направился к нему. Водитель тоже увидел Моришаля и сделал два шага навстречу.
— Добрый день, месье. My name is Anton[1].
— Bonjour, Antoine. Parle vous francais?[2]
— No, I’m sorry[3].
— Do you speak English?[4]
— Чуть-чуть. A little bit[5].
— Where is the translator?[6]
— What?[7]
— Where’s the damn translator?![8]
Моришаль явно начинал злиться.
— One[9] минут, please[10]. — Водитель засуетился.
Но тут к ним подбежала Даша, в руке у нее было мороженое — эскимо. Она бойко заговорила на французском.
— Я тут! Добрый день! Я ваш переводчик. Прошу прощения, месье Моришаль, очень мороженого захотелось. Такая жара — это что-то.