Аделаида потрясла головой и обнаружила, что та как- то непрочно держится на шее.
— Что толку в таких фантазиях?
— Это всего лишь способ провести время, — небрежно откликнулся мистер Брайс. — Например, я хотел бы находиться дома в своем любимом кресле, в библиотеке. В одной руке у меня была бы книга, а в другой рюмка бренди. У ног моих лежала бы собака, а в камине пылал огонь.
— Сейчас слишком тепло, чтобы зажигать камин, — заметила она.
— Была бы зима... Теперь ваш черед.
Ладно. Если ему хочется знать, где она хотела очутиться в данный момент, ответить было просто.
— Я тоже хотела бы очутиться дома с моим племянником и...
— Нет, — перебил он. — Это мелко, Аделаида. Могу я называть вас Аделаидой?
Она знала, что должна не соглашаться на это, но ее здравый смысл и речь как-то разделились, потому что с ее уст сорвалось:
— Разумеется.
— Отлично, — кивнул он. — Ваше воображение, Аделаида, рисует обыденные скучные картины.
— Но вы тоже описывали нечто подобное.
— Да, но для меня мелкая обыденность представляет нечто новое. Я мечтаю о ней, потому что уже испытал необычное и значительное. Разве вы не предпочли бы очутиться в Лондоне или в Бате... или плыть через пролив, направляясь во Флоренцию?
Заинтригованная Аделаида передвинулась на скамейке, чтобы лучше видеть его лицо.
— Вы бывали во всех этих местах, мистер Брайс?
— Коннор, — предложил он. — Да, бывал.
Она едва могла представить себе такое. Совсем юной она мечтала о путешествиях. Ее родители встретились в Пруссии, в стране, где родилась ее мать. А поженились спустя два месяца в Италии и следующий год провели в странствиях по континенту. Аделаида зачарованно слушала их рассказы и проводила целые часы в мечтах, воображая себя на альпийских вершинах или купающейся в Средиземном море. Родители часто говорили о желании вернуться туда всей семьей, но война и ухудшавшееся здоровье матери не позволяли совершить эту поездку.
— Я не отказалась бы от путешествий, — призналась она.
— Куда?
Она хотела бы съездить во Францию. Родителям не удалось там побывать. Она готова была побывать там за них. Это была невозможная и сентиментальная мечта.
— Не важно куда, — пожала она плечами. — Лишь бы туда, где не бывала. Довольно любого места, расположенного дальше двадцати миль от дома. Я никогда не покидала Шотландии.
От ее дома было меньше половины дня езды до границы и меньше пяти миль до того места, где она сейчас находилась...
— После свадьбы у вас появится эта возможность.
Аделаида бросила быстрый взгляд на дом.
— Я еще не получила предложения.
— Но вы его ожидаете.
Не было никакого резона отрицать это или разыгрывать смущение.
— Ожидаю. И думаю получить его сегодня вечером.
— Куда вы отправитесь?
— В свадебное путешествие? Видимо, никуда. Сэр Роберт не любит путешествий.
— Понимаю, — произнес он.
Было удивительно, как много смысла можно вложить в одно слово.
Однако такое восприятие пробудило в ней тревогу. Ибо слишком походило на жалость. Она не хотела, чтобы Коннор жалел ее, отчасти потому что это уязвляло ее гордость. А главное, ее угнетало сознание того, что повод для сочувствия есть... что брак с сэром Робертом окажется плачевным.
— У него много других хороших качеств! — выпалила она.
Если Коннора удивила эта вспышка лояльности, он этого явно не выказал. Его губы дернулись в легкой усмешке, и он серьезно заявил:
— Я жажду услышать о них.
— Он барон, — напомнила Аделаида.
— И обладает пятью тысячами годового дохода. Знаю, — кивнул он и умолк в ожидании дальнейшего описания прекрасных качеств сэра Роберта, что было бессмысленно, потому что, к несчастью, словами «он барон» Аделаида исчерпала бы свои сведения о женихе.
Ей понадобилось полминуты, чтобы придумать что- либо еще.
— Дамы считают его красавцем.
— И вы с ними согласны?
— Ну-у... — Аделаида нахмурилась, представляя мысленно лицо сэра Роберта.
Он зачесывал волосы вперед в несколько суровом стиле, так что почти каждая прядь лежала параллельно земле. А еще у него было пристрастие к ярким жилетам и чересчур крупным галстучным булавкам.
— Я считаю, что сэр Роберт... возможно... иногда одевается... чрезмерно...
— Чрезмерно наряжен... — повторил Коннор и провел языком по зубам, словно пробуя это определение на вкус. — Сказано весьма дипломатично.