— Госпожа Райкова, к вам посетитель, — профессионально вежливый голос медсестры оторвал меня от воспоминаний.
Я вздрогнула, представив, что нежданный, но такой желанный гость — Олег. Полковник Олег Громов. Но тут заметила у входа в парк сутулую фигуру, седые волосы развевались по ветру. Артур Никитин. Подошёл, притянул к своим губам мою руку, и в повлажневших глазах появилась такая пронзительная нежность, обожание, смущение, что я поняла: Никитин был моим благодетелем.
— Как вы себя чувствуете, Эва? Мне неловко, что вы так пострадали из-за меня, — он бормотал, отводя глаза, а губы дрожали.
— Уже почти всё в хорошо, — улыбнулась я.
Впрочем, это не так плохо. Артур Никитин — друг Олега Громова. И теперь у меня есть реальная возможность встречаться с полковником.
И почему, чёрт возьми, я ему не нужна?
Глава 7. Печальная весть
Эва Райкова
— Что бы вы хотели послушать, Эва?
Никитин притворялся, что рассматривает интерфейс выбора музыки, на самом деле, он бросал на меня быстрые взгляды, но тут же смущённо отводил глаза. Эта милая игра забавляла меня. Я могла бы сама выбрать мелодии, но хотелось, чтобы он продемонстрировал свой вкус.
В столовой клиники оказалось ничем не хуже, чем в ресторане средней руки. Аппетит у меня не проснулся, но отпускать Артура не хотелось, и я попросила его остаться позавтракать со мной. Разумеется, он с охотой согласился и теперь вёл себя, как галантный кавалер. Что выглядело немного комично. И я предпочла, чтобы мы просто пошли в кафе, посидели там в тишине, в приятной атмосфере, создаваемой музыкой и мягким ароматом кофе. Но я не могла покинуть клинику.
Впрочем, здесь было очень даже неплохо. Интерьер в золотисто-коричневых неброских тонах — стены, плиточный пол. Небольшое, уютное помещение. Тюлевые занавески с мягкими ламбрекенами цвета фуксии спасали от назойливости солнца. Прямоугольные столики, покрытые накрахмаленными скатертями в коричнево-бежевую клетку. Стулья с гнутыми ножками и округлыми спинками. Мягкий золотистый свет создавал почти интимную атмосферу. Народу было немного. И мы нашли местечко вдали от всех.
— Я бы хотела что-нибудь мягкое, лиричное, — вздохнула я. — В последнее время мне разонравился современный стиль. Весь этот грубый «космометалл». Что- нибудь старинное, мелодичное. Чтобы вы посоветовали? — я оперлась подбородком на поставленные на стол руки, и с улыбкой уставилась на Артура.
Он выглядел неважно. Нет, я знала, он немолод, но казалось, не намного старше Олега. Лет на пять. Плохо выбритое лицо, темно-серый налёт щетины, скопившейся на подбородке, вялые, обвисшие щеки. Набрякшие веки и покрасневшие глаза. Сутулые плечи. Неужели он столько работает? Мне стало жаль его. Может быть, из этой жалости я смогу извлечь симпатию к нему, как к мужчине? Пока у меня это выходило скверно.
— Давайте послушаем баллады Синатры. Хотите?
— Синатры? А кто это?
Чёрт возьми, зачем я это сказала? Не знаешь, посмотри в глобалнет, чтобы не выставлять себя идиоткой. Но Артур совсем не огорчился. Наоборот оживился, глаза заблестели. Стал рассказывать о джазе, блюзе, синкопах и ведущих вокалистах. Он так просто и понятно объяснил всё, что напомнил интеллектуала Маттео Барбато. А ведь Артур умён, чертовски умён, просто энциклопедия знаний, не извлечённых из базы данных глобалнет, а своих собственных. Олег по сравнению с ним смотрелся глуповатым. Впрочем, так это и было. Когда полковник привлёк моё внимание, я, используя все свои связи, постаралась найти о нём всю информацию, какую только возможно. Выяснила привычки, где бывает, что любит, еда, музыка, увлечения. И не скажу, что это произвело на меня впечатление. Стандартный набор для любого мужчины — мотобайки, часы, крепкий алкоголь, и «космометалл», конечно. Куда ж без него.
В паре шагов от нашего столика из пола весело забил фонтанчик ярко-голубых огоньков. Наметил область голограммы. И на эстраде возникла фигура мужчины. Субтильный, небольшого роста, старомодный костюм — слишком просторные брюки, пиджак с широкими плечами, висел на нем так, словно под ним почти ничего не было. Некрасивое угловатое лицо, крупные губы и нос. Почему-то в шляпе, такой же старомодной, словно взятой напрокат из костюмерной ретро- фильма. Но тут он улыбнулся, и чуть хрипловатым баритоном запел нечто нежное, лиричное. Стал легко и непринуждённо двигаться. Вовсе не развязно и агрессивно, как это делают современные певцы. И сердце сжалось от тоски — он чем-то напомнил Маттео Барбато.