Я вскочил, взъерошил волосы и прошёлся быстрым шагом, пытаясь усмирить колотившееся сердце. Я так и не смог ответить на вопрос, где нахожусь. На Земле или все-таки на космической станции? И если всё-таки на Земле, то где конкретно
— глубоко под землёй, или под водой? По моим ощущениям сила тяжести здесь была чуть меньше. Но почему? Возможно, мы находились где-то высоко в горах?
Всё это походило на комфортабельную тюрьму или психиатрическую клинику для богатых пациентов. Нет, бежать отсюда я не собирался. Зачем? Это не имело смысла. Но как любой человек, чью свободу ограничили, я хотел знать, насколько.
— Привет, Артур! Рад, что ты, наконец-то, присоединился к нам!
Я вздрогнул от звуков знакомого голоса. Обернулся. На экране красовалась довольная физиономия Грушевского.
— А ты как давно здесь? — поинтересовался я.
— Ну, — Грушевский на миг задумался. — Пару дней. Как-то так.
Я понял сразу, что он лжёт. Ответил не сразу, отвёл глаза, и губы у него дрогнули.
— А кто ещё здесь?
— Да всё! — Грушевский широко улыбнулся. — Только тебя не хватало! Я зайду к тебе? Не возражаешь? Покажу тут кое-что. Как говорится — введу в курс дела.
— Как вы понимаете теперь, господа, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, проект, который возглавлял Артур Никитин, будет разрабатываться в несколько иных условиях.
Голос Моргунова звучал под гулкими сводами конференц-зала слишком пафосно и раздражающе.
А ещё сильнее вызывало досаду, что здесь за большим овальным столом собрались не только люди, которых я был рад увидеть — Грушевский, Макс Грант, главный конструктор двигателей на антивеществе, или Руслан. Но и Красимир Золин с женой Ольгой — их присутствие вызывало раздражение.
Золин выглядел неважно, усталым и апатичным. Нет, он по-прежнему производил впечатление своим здоровым и моложавым видом, но казалось, держаться прямо ему трудно и затянувшиеся собрание высосало из него всё силы.
Чего нельзя было сказать об Ольге, которая просто светилась злобной радостью. Пару раз мы встретились взглядами, и на её тощем лице возникла такая отвратительно-торжествующая улыбка, что стало не по себе.
В полированной столешнице рассыпался блеск трёх шикарных хрустальных люстр. Так что это место сильно контрастировало с остальными помещениями, где я успел побывать вместе с Грушевским. Впрочем, там были офисы, вычислительный центр, лаборатория, испытательный стенд. Им красота совсем ни к чему. А здесь дизайнеры постарались.
Многоступенчатый выбеленный потолок повторял формой стол и опирался на квадратные колонны, стены обшиты панелями из красного дерева. Картины в позолоченных рамах. И кресла с высокими спинками.
Над столом висел голографический шарообразный экран, куда выводились схемы, чертежи, графики по моему проекту. И то, чем я особенно гордился — звездолёт. Его вытянутое длинное тело-стержень с насаженными на него кольцами, выглядело, как произведение искусства.
И тут я кое-что вспомнил.
— Господин Моргунов!
— Да-а-а? — он повернул ко мне голову.
— Дело в том, что есть определённые проблемы. Капитаном звездолёта и спейс- файтера, флагмана, должен был быть полковник Олег Громов. Но сейчас…
— Это не имеет никакого значения, — раздражённо оборвал меня Моргунов.
Думаю, он злился не только из-за того, что гибель Громова мешала воплощению проекта. Мешала дикая популярность полковника. Истерия охватила всю Землю. А Моргунов не терпел конкурентов.
— Но мы делали управление под сверхвозможности Громова, — пытался объяснить я.
— Послушайте, Артур Борисович, — встрял Золин. — Разве вам до сих пор неизвестно, что ваш проект потерпел изменения? Серьёзные. Отсутствие Громова,
— он усмехнулся. — Малозначимая вещь.
— Да, Артур Борисович, — мягко вмешался Руслан Моргунов. — Дело в том, что госпожа Золина доказала. Достаточно убедительно… Гамма-излучение, открытой вами Сверхновой, рассеялось и уже не представляет никакой опасности для Земли…
Эта сука бросила на меня такой победоносный взгляд, что казалось даже чёрные волосы, разбросанные по худосочным плечам, зашевелились, как змеи, словно захихикали. Я сжал под столом руки, представляя, как обхватил бы цыплячью шею Ольги, торчащую из белого отложного воротничка, и со злорадным удовольствием ощутил, как ломаются позвонки.
— Именно так, — Моргунов-старший покачался в кресле, задрав подбородок.
— Тогда зачем я здесь? — поинтересовался я, перекатывая желваки.
Мою дерзость Пьерпонт будто бы не заметил. И даже сделал вид, что ободряюще улыбнулся. Хотя в тёмных глазах промелькнуло нечто странное, адский огонёк.