— А что вы скажите о проекте академика Кэлли? Редьярда Кэлли? Его проект не менее эффективен, чем ваш. Но стоило бы Земле значительно дешевле. Да и выполнить его проще. Он предлагает эвакуацию землян на звездолётах на планету земноподобного типа. Во Вселенной десять миллиардов таких планет!
— До них надо долететь, Эва. До ближайшей около четырёх световых лет, до реально земноподобных сотни лет. Туда доберутся только потомки наших потомков… Кроме того, чтобы спасти всех людей, нужен не один звездолёт, а несколько сот тысяч. А это, как вы понимаете, значительно, дороже…
— Нет! — словно она ждала этого, радостно выпалила Эва.— Если использовать вашу «ловушку для Сверхновой»... Так ведь вы называете эту технологию? Можно будет перемещаться по всей Вселенной за пару недель. Словно переходишь из комнаты в комнату! Для этого достаточно одного звездолёта! И он уже у вас есть!
Я запнулся, пытаясь изо всех сил справиться с бешено колотившимся сердцем. Чёрт всех дери, никто не понимает, что на самом деле представляет собой эта «ловушка», сочиняют небылицы, окружая моё детище ореолом таинственности. Простое и изящное решение выглядит в глазах обычных людей настоящей магией.
— Хорошо, я покажу вам.
Передо мной едва заметно замерцал голубым светом прямоугольник — интерфейс по управлению голографическим проектором студии. Я набрал код, яркие лампы, встроенные в стены и потолок, медленно угасли. В полутьме раскрутились разноцветные спирали галактик, вихри звёздных скоплений. В самом центре вращался большой шар — солнце и планеты солнечной системы.
— Вот смотрите, — движением руки я отодвинул солнечную систему, уйдя в мерцающую звёздную пыль. — Здесь сгусток звёздной туманности, похожей на бабочку, который остался после взрыва Сверхновой. Сюда мы пошлём звездолёт, который создаст несколько вот таких воронок — аналогов «чёрных дыр». Рукотворных. Они поглотят гамма-излучение…
— Никитин, всё это мы видели много раз, — насмешливый голос оборвал мою пламенную речь. — Это не интересно. Госпожа Райкова говорит об использовании вашей ловушки, как туннеля для перемещения кораблей.
Синеватый отблеск от звёздного неба скрывал лицо говорившего, но голос показался мне подозрительно знакомым. Странно, почему я не заметил этого человека среди зрителей?
— Эта технология по созданию лишь первой части туннеля, — я набрал код, и надо мной повисло стилизованное изображение воронки. — Как эта вещь работает, мы знаем. Мы проводили эксперименты. Они прошли успешно.
— Когда вы работали с Кэлли, — подала голос Райкова. — Шла речь о создании второй части этой воронки, а это настоящая «червоточина».
— Эта технология не отработана. Возможно… Мы пошлём людей на верную смерть. Скорее всего. И кроме того… — я выключил звёздное небо, особенно яркий после полутьмы свет залил студию, вызвал резь в глазах, отозвался болью в голове. — И, кроме того, наш проект предполагает спасение всей Земли, с её уникальным животным и растительным миром. А не только разумной её части.
Этого человека в первом ряду я так и не смог узнать. Хотя женщина рядом с ним была мне хорошо знакома. Ольга Золина, астрофизик и жена известного астробиолога. Академик Красимир Золин, муж Ольги, был очень стар, в конце прошлого года ему исполнилось 94, почти полностью парализованный, он передвигался в инвалидной коляске. Сделать биопротезы человеку с букетом старческих заболеваний никто не решался. А мужчина рядом с Ольгой вызывал зависть великолепной физической формой — подтянутый, с гордо развёрнутыми плечами, обтянутыми дорогим пиджаком, яркий румянец на щеках, ровный загар, густая шевелюра тёмных волос. Сама женщина, ещё достаточно молодая, на его фоне выглядела бледной поганкой с длинными прямыми чёрными волосами, вытянутым худым лицом и тощей фигурой, затянутой в нечто невыразительно серое. Ольга изменила себе, бросила старика и вышла замуж за молодого? Это странно.
Зверски разболелась голова, словно острые раскалённые иглы врезались в лоб, виски, отдаваясь в челюсть. Я рылся в собственной памяти, как в старом хламе, пытаясь выудить информацию об этом человеке. И не мог.
Мужчина вдруг вскочил с места и, явно красуясь собой, легко впрыгнул на подиум рядом со мной.
— Поприветствуем нашего второго гостя! — истошно заорал ведущий. — Академик Красимир Золин! И его очаровательная супруга! Ольга!
Это был шок, ступор. Не знаю, как я выглядел со стороны. Но наверняка, как полный болван. Представить не мог ту перемену, которая приключилась с Золиным. С чего это вдруг он так помолодел?
— Ну что, Никитин, вижу, вы совсем не ожидали меня здесь увидеть? Правда? — академик пронзил меня таким ядовитым взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не видеть ни этой студии, ни академика с его потрясающе свежим цветом лица. На его фоне я выглядел как старый засохший кусок сыра.
Золин вальяжно развалился на диване, положив ногу на ногу. Также красуясь, распахнул пиджак, гордо продемонстрировал не только проступающие из-под белой рубашки хорошо развитые мышцы, но и модные молодёжные подтяжки, очень широкие, ярко-синие в белую полоску. Ольга присела рядом, и я поймал себя на мысли, что академик почему-то омолодил только себя, а вот жену оставил в том же возрасте. И теперь она выглядела, как видавшая виды мочалка на старой швабре.
— Ну что же, наверно, стоит продолжить разговор о долгих перелётах к звёздам? А, Никитин? — продолжил академик со снисходительной улыбкой. — Раньше продолжительность жизни человека ограничивалась 70-80, или максимум 100 годами. Но я, как видите, сумел повернуть время вспять. В свои 94 года я выгляжу… На сколько я выгляжу?
— Думаю, лет на 35, господин Золин, — на лице ведущего образовалась такая елейная улыбка, что меня чуть не стошнило.
Студия встретила овациями эти слова, и хотя я знал, что люди рукоплещут лишь по указке, кольнула зависть и обида. Интерес явно перешёл к академику. А я мог уже катиться куда подальше.
— Так вот. Ну, а ещё пара лет для моих исследований. И возможно — кто знает, я смогу открыть ген бессмертия. Ну, при наличии финансирования, конечно.
Это самое главное — деньги, деньги, деньги. Раньше меня поддерживал научный мир, и я по молодости и наивности думал, что учёные — романтики, им нравятся смелые идеи. На самом деле, я это понял лишь потом — им тоже хотелось получить свой кусок пирога. Но когда они поняли, что деньги идут лишь на мой проект, интерес ко мне угас, сменившись на зависть и глухое недовольство.
— Ну, предположим, — я взял себя в руки. — Мы создадим через некоторое время расу долгожителей, ну или — бессмертных. И отправим их к звёздам. А остальные что будут делать? Погибать? Мой проект — это спасение всех, а не кого-то.
— Вы уверены в этом, господин Никитин? — голос Ольги звучал снисходительно, даже скорее высокомерно. — На вашем месте я не стала бы это утверждать. Ваши выкладки… Как бы это получше сказать. Которые были опубликованы. Изобилуют многочисленными ошибками, неточностями. И вообще, вряд ли вы хорошо понимаете, что делаете.
Опять она за своё! Из-за того, что я посмел покритиковать одну её книгу, которой так гордилась, она возненавидела меня. И каждый раз искала теперь подходящий случай, унизить меня, полить грязью. Мои попытки встретиться с ней на «научном поле», где-нибудь в журнале, или альманахе, отвергались ею. Она просто ускользала от объяснений. А здесь, где её могли услышать миллионы зрителей, она наслаждалась возможностью дискредитировать меня, как учёного, хотя прекрасно понимала, что лжёт. Откровенно лжёт.
— Результаты моей работы проверялись много раз. И людьми, которые хорошо разбираются в этом, госпожа Золина. А также. Знаете, я могу на глазах любого человека. И вас. Провести все эксперименты. С ловушкой.
— Шаманство. И ничего более, — махнул рукой Золин. — Картинки. Знаем мы, как вы склонны к эффектным демонстрациям. Вам бы в цирке работать. Вот я — реальное подтверждение моей работы. А что вы можете предложить?