Кара посмотрела под ноги и поняла, в чём дело. Четыре толстенных корня туго обвили ноги Тенепляски, приковав кобылу к месту.
– Постой, девочка, – сказала Кара, раскрывая перочинный ножик.
Но прежде чем она успела шагнуть вперёд и сделать первый надрез, сильная рука ухватила её за локоть.
– Не сходи с моста! – воскликнула Мэри. – Лесной Демон на веки вечные прикован к земле – на камень ступить он не может. Здесь ты в безопасности.
– Но я же должна ей помочь!
– Нет! Стоит тебе ступить на землю, он завладеет и тобой тоже.
Тенепляска доверчиво смотрела на Кару, ожидая, что она что-нибудь сделает. Спасёт её.
– Ей конец, – сказала Мэри. – Извини.
И тут перед ними очутился Сордус. Совсем рядом, только руку протяни. Он вытянул шею, и Кара мельком увидела его глаза: зелёные моховые колодцы, в которых таились бездонные глубины боли и жестокости.
Сордус провёл своей суковатой рукой по боку Тенепляски. Его пальцы, на удивление ловкие, были длинными, будто прутья метлы, и сгибались в десятках еле заметных суставов.
– Кара! – сказал он. – Вот ты и вернулась ко мне. Я знал, что так будет.
– У меня не было выбора.
– Ну да. Иначе бы они тебя убили, верно? Те самые бесхребетные бараны, которых ты спасла.
Кара промолчала.
– Иди сюда, – сказал Сордус и подался вперёд, так что его плащ заколыхался у самого края каменного моста. – Всего один шаг. Зажмурься, если тебе так легче. Знаешь, сколько всего есть, чему я могу тебя научить? Ты думаешь, ты разбираешься в магии? Ты думаешь, ты постигла пределы своих возможностей? Ты ещё ничего не знаешь!
– Отпустите Тенепляску.
Сордус запнулся, растерялся, потом проследил направление взгляда Кары и посмотрел на кобылу. В горле у него насмешливо заклокотало.
– Ты дала имя той твари, что носит тебя на спине? Как это по-человечески!
– Она мой друг.
– Да я уж вижу.
Сордус запустил руку в складки плаща и раздвинул у себя на груди кожу, подобную коре. Рука зарылась глубоко-глубоко – на землю водопадом посыпалась земля и чёрная труха, – а потом ещё глубже. Он что-то искал.
И наконец достал одно-единственное чёрное семя и протянул его Каре.
– Ты можешь её спасти, – сказал он. – Этого твоего «друга». Просто проглоти его, и я её отпущу.
Семя нетерпеливо вибрировало в ветвистых пальцах.
Тафф дёрнул Кару за руку.
– Не надо, – сказал он. – Не делай этого.
– Не могу же я допустить, чтобы он замучил Тенепляску!
– Послушайся брата, – сказала Мэри. – Я видела, как это бывает. Проглотишь – и всё, ты навеки принадлежишь Лесному Демону.
Кара сделала шаг вперёд, к самому краю каменного моста. У самых носков её ботинок в земле копошились десятки червеобразных корней: вздымались, щупали воздух, готовые наброситься в тот же миг, как нога Кары коснётся земли. Плащ Сордуса взметнулся в воздух, и Кару накрыло волной чуждых запахов: гнилой пень, разбухший от влаги, прелая растительность со дна болота…
– Иди сюда, вексари, – сказал Сордус. – Больше я звать не стану.
– Не мучайте её! – сказала Кара. – Пожалуйста!
Сордус затолкал семя в глотку Тенепляске. Кобыла давилась и дрожала всем телом, но из рукава Сордусова плаща высунулась плеть плюща и зажала Тенепляске рот.
– Нет! – вскричала Кара и попыталась было кинуться на помощь Тенепляске, но не смогла вырваться из рук Мэри и Таффа, которые оттащили её от края моста.
Кобыла застыла совершенно неподвижно. Кара посмотрела ей в глаза и увидела, что жизнь в них дрогнула и угасла, будто пламя свечи, забытой у распахнутого окна. Пара секунд – и подруга Кары исчезла навеки.
И возникла новая жизнь.
Прекрасные буро-гнедые бока Тенепляски рассыпались, обнажив не кости, но скелет, составленный из переплетённых ветвей. На месте глаз распустились чёрные орхидеи. Тварь, что некогда была Тенепляской, взглянула на Кару, не узнавая. Глаза-цветы смотрели угрюмо и злобно. Лошадь заржала – негромко и сдавленно, так, будто рот у неё был забит землёй. Ветвеволки откликнулись таким же сдавленным воем. То не был голодный вой или яростный вой – это было намного хуже: вопль бесконечного страдания. Кара зажала Таффу уши, и он сам зажал уши руками поверх её ладоней, тряся головой.
Сордус повёл рукой, и всё стихло.
– Ты могла её спасти, – сказал он, оглаживая отрастающую на глазах гриву из рыжего плюща. – Но предпочла спасти себя. Возможно, мы с тобой не так уж сильно различаемся.
Каре хотелось разгневаться. Хотелось сказать ему, что это неправда. Но слова и чувства ничего не значили для Лесного Демона, тёмной силы, столь же неумолимой, как солнце, оставляющее мир во власти ночи.