– Вы знаете, любила! – Сергачев словно сделал неожиданное для себя открытие и обрадовался. – Только ее любовь людям не приносила счастья, наоборот, приносила одни несчастья.
Поехали, понял Лева и приготовился слушать.
– Попробую объяснить. У кого-то из классиков научной фантастики есть рассказ, в котором инопланетянин превращался в того человека, которого вам больше всего хотелось видеть. В ушедшего из дома сына, в умершую рано дочь, в разыскиваемого преступника. Инопланетянин любил людей, хотел выполнить желание каждого, но он был один, а желаний было много, инопланетянин погиб.
– Качалину убили, потому что она стремилась удовлетворить желания каждого? – спросил Лева.
– Вы своим стремлением конкретизировать и упростить сведете меня с ума. Елена – ангел-искуситель. Одновременно, понимаете? И ангел и искуситель. Человека все время одолевают самые простые, земные желания. Елена может помочь лишь в простом и земном, ведь на самом деле она не ангел, а человек. Вы хотите есть – вас накормят, хотите пить – вас напоят, вы мечтаете купить велосипед – вам дадут взаймы денег. У вас появится привычка вкусно есть, сладко пить, иметь деньги. Привычки очень быстро становятся сильнее вас, уже не вы руководите своими поступками и желаниями, а они, поступки и желания, ведут вас по жизни. Но вы все время берете в долг, занимаете, иногда рубли, иногда услуги. И в один прекрасный день вы оказываетесь рабом, у вас нет возможности посмотреть редкую кинокартину, полежать на мягкой тахте. Вы оказались в ловушке. Причем вас в нее не заманили, вы сами, стараясь жить полегче, не утруждая себя, залезли в ловушку, захлопнули наглухо. Все, все чужое, а вы голенький, голодный, зависимый и избалованный, быстро отучившийся себя кормить, одевать и самостоятельно удовлетворять свои житейские потребности. Как вы относитесь к своему благодетелю? Вы его любите? Вы только и мечтаете убить его и освободиться.
– А почему не уйти? Если получаемое в тягость, порабощает вас, легче уйти и освободиться? – спросил Лева.
Он начинал прозревать, становилось хоть как-то понятно: веснушчатый выхоленный муж, очень интересующий ребят из УБХСС; хорошенькая, молодая, уже пьющая девушка, которой следует заплатить за «дела постельные»; парень, вроде бы туповатый, но наверняка в житейских вопросах сметливый, должен быть в указанное время; в соседней квартире живет… Лева себя остановил. С Денисом Сергачевым вопрос сложный, здесь требуется жевать долго. Важно, что все они рабы, мечтающие восстать и освободиться.
Муж рабство свое считает для окружающих очевидным, находит жену мертвой, уверен, что укажут первым делом на него, и от трупа бежит.
Слуга, зависимый и тихо ненавидящий, обнаружив хозяйку мертвой, рассуждает как и муж, и бежит, но возвращается, не в силах побороть любопытство: что же из всего этого будет?
Девушка, натолкнувшись на труп, человек с фантазией менее изощренной, не боится подозрения, возможно, потому, что ей единственной не приходила мысль о рабстве и убийстве, поднимает тревогу. Вера знает, что присутствующие смерти Качалиной рады, кстати, сказала об этом вслух. Она знает много, держится независимо, даже вызывающе.
Если я прав, то убийца сидит напротив, пьет чай и философствует.
– Легче уйти и освободиться, чем убить. Нет? – повторил свой вопрос Лева.
– Куда уйти? – Сергачев возмутился. – Вы действительно не понимаете или прикидываетесь? Вы когда-нибудь алкоголика, сидящего за бутылкой водки, видели? Он знает: если будет продолжать пить, начнется приступ горячки, а отказаться не может. Что он сделает? Он разобьет бутылку! У него есть силы только на поступок, на разовое действие. Он не в силах находиться рядом с источником и не пить.
– Вы представляете Качалину источником, из которого люди напивались до белой горячки? – спросил Гуров. – И пить уже невозможно, и отказаться нет силы?
– Вроде того.
– Чтобы кормить, поить и всячески ублажать окружающих, надо откуда-то энергию брать.
– О, Елена человек талантливый. В каждом человеке существуют скрытые резервы. Один может одно, другой способен на иное, в отдельности пшик, а замкнуть по кругу – гидростанция.
– Не понимаю.
– Люди жизнь потратили и не поняли, а вы за час хотите разобраться.
– Допустим. Вернемся к источнику и разбитой бутылке. Вы говорили, что дважды у вас появлялась мысль об убийстве.
– Во сне видел, проснулся счастливым! Думаете, патология? Ничуть, естественная потребность человека – себя обелить, другого за собственные грехи наказать. – Сергачев замолчал, ссутулился, на лице проступили резкие морщины.
– Так радуйтесь, источник засыпан, вы избавлены от приступов белой горячки. – Лева редко бывал жестоким, сейчас удержаться не смог.
– А чувство вины? – Сергачев смотрел слепо, не видя. – За живого спрятаться можно, за мертвого не спрячешься. Я понял только сейчас: мертвый всегда прав. Человека нет, и он прав, обвинить-то некого. Мне кажется, что Елена жива, и одновременно такое чувство, будто она умерла давным-давно.
– Человека убили.
– Я столько пережил, передумал за сегодня, часы растянулись в годы. – Сергачев не слышал, ему вполне хватало самого себя, как рассказчика, так и слушателя. – Я говорил о вине, когда налицо преступление, должен быть виновный.
– Вы его знаете? – спросил Лева, с таким же успехом он мог расспрашивать памятник.
– Преступление и наказание! Человек опускается на дно, разлагается, думаете, он видит, чувствует пагубный процесс? Ничуть. Он живет, радуется, чувство падения рождает состояние эйфории. И враз просветление: где я? Что со мной? Кем я был и кем стал, кто виноват? Разве человек способен признаться, даже при закрытых дверях, глядя в зеркало, мол, сам и виноват, и никто кроме тебя? Никогда! Он быстро найдет виновного, за этим дело не станет. Елена очень удобный, даже подходящий для роли преступника человек. – Сергачев вновь замолчал, сосредоточился на какой-то мысли. В дверь позвонили, Лева открыл.