— Да, — ответил он. — Ты никуда не поедешь.
Его слова были холоднее, чем обычно. Он думал, что его заявление стало концом этого разговора. И у меня было достаточно опыта общения с этим человеком, чтобы знать, спор – пустая трата времени. И уступать ему мне нравилось, хотя я всегда осуждала себя за то, что позволяла ему полностью контролировать меня.
Но сейчас все по-другому. Это было что-то более темное. Уродливое. Это был очень яркий красный флаг, быстро развевающийся прямо перед моим лицом. Их уже было много, я их игнорировала, но только не этот.
Я выпрямилась, скрестив руки на груди, и посмотрела на него.
— Конечно. Скорее всего, потому, что женщины, с которыми ты заключал эти соглашения, были впечатлены этим домом. Этой комнатой. Машинами. Ужинами. Одеждой. Блестящими штучками, — я подняла запястье и очень целеустремленно расстегнула бриллиантовый браслет, прежде чем положить его на тумбочку.
— Но я женщина, которая ценит лучшие вещи в жизни, я женщина, которая понимает, что самые ценные вещи в этой жизни нельзя купить, продать или организовать. Мой отец важен для меня. Это самый важный человек в моей жизни. Я сильно прогнулась под тобой из-за этого соглашения. Больше, чем я думала. Потому что ты ясно дал понять, что всё будет только по-твоему. И хотя я сомневалась в себе и в своих силах, подчинилась тебе так быстро, так легко… Сейчас я этого делать не буду.
Я одарила Джея еще одним суровым, долгим взглядом, а затем повернулась, чтобы уйти, пока у меня не сдали нервы. А то, вдруг, я стану одной из тех женщин, которые бросают свою семью или друзей ради мужчины. Ох, я была очень близка к этому.
Но я ушла.
Или пыталась.
Джей двигался быстро. Я даже не успела выйти из спальни, как он схватил меня. Конечно, его спальня была чертовски огромной.
Его руки обхватили мое теперь пустое запястье и дернули меня назад, так что я оказалась лицом к нему.
Его хватка на моем запястье не была нежной. Ни капельки. Это выдавало, насколько сильно я разозлила его, уйдя, будучи готовой покончить со всем.
Мою кожу покалывало от боли, и от гнусной энергии, кружащейся вокруг нас.
Что-то холодное обвилось вокруг моего запястья.
— Ты не снимешь это. Никогда, — скомандовал он, не сводя с меня глаз, когда снова надел на меня браслет. Мой желудок сжался от страха при звуке его голоса. В нем был гнев, которого я раньше не слышала. Какой-то намек на его настоящую личность. На то, кто он на самом деле.
Он продолжал сжимать мое запястье, хотя браслет уже надел. Я не пыталась бороться с ним или разорвать зрительный контакт, хотя это было трудно.
— Ты права, — признал он. — Женщины в прошлом точно знали, кем я был, и они жаждали этого. Они голодные, и для большинства из них это был единственный раз, когда они утоляли голод. Ты, Стелла, ты женщина, которая не позволяет себе голодать. Ты женщина, которая пирует.
Его рука скользнула к моим бедрам, сжимая их.
— Ты думаешь, что подчиняешься мне, — пробормотал он. — Но как мужчина, который мог добровольно контролировать многих женщин, я никогда раньше не сталкивался с такой проблемой, как ты. Они меня никогда не бесили. И я никого не уважал так, как уважаю тебя. Я не знаю, каково это – иметь кровные узы и ценить семью превыше всего остального. Так что езжай и проведай своего отца.
Хотя о моем отъезде не было и речи, я вздохнула с облегчением, я бы без сожаления оставила это соглашение, если бы он попытался удержать меня от папы, но мой предательский разум мучил бы меня потом нуждой.
— Ты права относительно того факта, что я устанавливаю условия соглашения. Я контролирую детали, и я не собираюсь терять выходные с тобой, — продолжил Джей. — Поэтому я поеду с тобой.
Я уставилась на Джея, обдумывая его слова в уме. Мой… не парень, не друг по сексу – я пока не решалась называть его своим папочкой, хотя это в значительной степени то, кем он был, – хочет поехать в дом моего детства, чтобы отпраздновать День благодарения с моим отцом?
Бл*дь.
***
Джея не удалось переубедить. И я пыталась. Даже несмотря на это каменное выражение лица и опасный тон, я пыталась. Трудновато.
Но он уже принял решение. Он собирался поехать на День благодарения. В Миссури. На три дня. С моим отцом.
Это вторжение. Вторжение в мое личное, драгоценное время. Я защищала своего отца и то ограниченное время, которое мы проводим вместе. Я даже не думала о том, чтобы привести домой кого-нибудь из немногих парней, которые у меня были за эти годы. Конечно, большинство из них были рады этому, так как все любили девушек, которая не пыталась затащить своего парня домой к родителям. Парочка моих более энергичных парней обижались, когда я отказалась приглашать их на такие праздники. Вскоре после этого мы обычно расставались.
В дополнение к тому, что я никогда не хотела знакомить своего отца с парнем, я не хотела его разочаровывать.
Он прекрасно разбирался в людях. Получал хорошее представление о них в течение нескольких минут после знакомства. Он, конечно, не хранил дробовик у входной двери для моих школьных ухажеров – их было немного, так как мои сиськи не росли до восемнадцати, – но он все равно никого не принимал в семью. Отец знал о моих мечтах покинуть свой крошечный родной город и не хотел, чтобы какой-нибудь мальчик или незапланированная беременность помешали мне сделать это, несмотря на то что он держал меня на таблетках с тринадцати лет.
Я уважала своего отца. Очень сильно. Я уважала его мнение и никогда не хотела, чтобы он разочаровался во мне. И это главная причина, по которой я не приводила к нему домой парней. Потому что я знала, что никто из них не произведет впечатления, не заслужит его уважения. Конечно, теперь, когда я стала взрослой женщиной, папа не стал бы открыто выражать свое неодобрение, он доверял мне. Но, тем не менее, я бы это увидела сама.
Я знала, что Джей произведет впечатление. Массу впечатлений. И только отрицательных. Он был опасен, он был холоден, груб и совершенно неправильным для меня. И папа увидел бы все это в течение нескольких секунд после встречи с ним.
Это будут напряженные выходные.
И все же, несмотря на все мои протесты, я хотела привести Джея домой к моему отцу, несмотря на все причины, по которым я не должна была этого делать.
Потому что я влюблялась в него. Потому что он что-то делал со мной. Безвозвратно. И мне нужны были свидетели этого. Мне нужно, чтобы кто-то был в этом замешан, чтобы, когда все закончится, нашелся кто-то еще, кто знал бы, что Джей был здесь, в моей жизни, и я не подумала, что он мне померещился. До сих пор в нашем соглашении не было никаких встреч, кроме тех, которые он устраивал. Он не собирался встречаться с моими подругами, это было ясно. Но по какой-то причине он настоял на встрече с моим отцом.
У меня так много неприятностей. Но я не могла найти выхода из этого. Или, точнее, я не хотела из этого выбираться. Пока что.
Я позвонила отцу, чтобы рассказать о Джее, несмотря на то, что мне очень хотелось не говорить ему об этом, пока Джей не окажется на пороге его дома. Я ужасная трусиха.
Но мой отец не растил меня такой.
— Тыковка, — поприветствовал папа, когда я позвонила ему. — Привези мне еще немного этого зеленого дерьма, для утренних смузи. У тебя есть время перед отъездом, чтобы заскочить в магазин?
Я усмехнулась, несмотря на свои нервы. Хотя моему отцу еще предстояло развиться в нашем новом поколении, в отношении других важных вещей он был прогрессивным. Он был феминистом и верил в равенство для всех, независимо от религии, расы, сексуальной ориентации. Он также ежедневно пил зеленые коктейли, сменил свой послеобеденный кофе на травяной чай и занимался йогой пять раз в неделю. Я была невероятно рада, просто обожала своего отца, и мысль о том, что он когда-нибудь покинет этот мир, вызывала у меня отвращение.
— Уже набрала три контейнера, — ответила я. — Я же предлагала тебе установить приложение по доставке продуктов…