— С учетом того, что у них есть корректировка огня, вполне возможно, — кивнул его подчиненный. — Господин, я должен еще раз убедиться, что сканирование территории и запись идет по всем позициям, прошу меня простить.
— Конечно, а я пока понаблюдаю за происходящим. Если что-то изменится, сразу же сообщайте. Граф лично заинтересован в этой операции, ошибки здесь недопустимы.
— Координаты введены! — младший канонир, пристегнутый к своему месту перекрещенными ремнями безопасности, поднял вверх большой палец. Старый жест, изначальное значение которого уже давно потерялось во времени, и теперь использовавшийся, чтобы показать полную готовность. — Зона поражения рассчитана. Готовность сто процентов!
— Охладители готовы. Азотная смесь готова к впрыску. Температура в баках минус шесть тысяч стандартных единиц. Готовность сто процентов! — раздался голос другого оператора, отвечавшего за стабильность орудия. — Гидравлические опоры в норме. Система компенсации отдачи в норме. Система разрядки в норме. Ожидаю дальнейших указаний…
— Масса достигла критического состояния. Давление в цилиндрах одиннадцать тысяч стандартных атмосфер. Поля магнитного сдерживания выведены на повышенную мощность. Все готово к стрельбе, — доложил старший канонир, повернувшись к главному офицеру орудия. Мостик ведения огня был совсем небольшим: практически все свободное пространство занимали кресла канониров и операторов, а то немногое, что еще оставалось, отобрала под себя аппаратура контроля и передачи данных. С открытым остеклением крыши, мостик находился с правой стороны главного орудия, с отличным видом на поднимавшийся к небу разгонный канал, различимый в темноте из-за раскалившихся катушек нагнетения и ячеек выброса излишков тепла.
— Всем приготовиться к выстрелу! — приказал офицер, опуская заслонки шлема и закрывая уши. Остальные поступили так же. Он уже вел обратный отсчет, быстро оглянувшись на своих подчиненных. — Три… Два… Один…
Орудийная платформа даже покачнулась на своих опорах в момент выстрела, и гидравлические системы компенсации зашипели, принимая перегрузку. От всего орудия разошлась ударная волна, поднимая тучи пыли и песка. Старые развалины, остававшиеся поблизости, осели и рассыпались с грохотом сотен тонн камня и бетона, рассыпавшихся по земле. И все это заглушал звук выстрела самого орудия.
Энергетический разряд прокатился по направляющему каналу с резким звуком, словно разрывая само небо. От такого гула не спасали никакие слои изоляции, так что все, находившиеся на расстоянии пары километров от орудия, согнулись от резкой боли в голове, даже если у них и была защита. Операторов и комендоров закрывала специально разработанная защита от звуковых ударов, но даже при соблюдении всех условий изредка случалось, что рвались ушные перепонки.
Операторы еще приходили в себя, когда сработали системы жизнеобеспечения, закачивая в организм дополнительные дозы лекарств и обезболивающих. Из-за увеличенных нагрузок они подключались напрямую к системам самой платформы и не были автономными, зато могли использовать большие мощности, выходя далеко за пределы, дозволенные человеку.
— Выстрел произведен, идет расчет зоны поражения, — доложил младший комендор, принимая на свой пульт новые данные о траектории снаряда.
Разогнанная масса, находившаяся на грани перехода в энергию, по высокой дуге прошла через небо, оставляя за собой моментально исчезающий яркий след выгоревшей материи. Постепенно мощность снаряда становилось меньше, энергия расходовалась с расстоянием, но потери все равно оставались незначительными по сравнению с тем, какие разрушения происходили в момент падения. Первый выстрел был еще неприцельным, только подтверждающим компьютерные расчеты, и потому мог оказаться не очень точным.
Доведенный до критического состояния снаряд врезался в еще стоявшие остатки высотного здания, взорвавшись прежде, чем упал в центр конвоя. На несколько мгновений в ночной тьме пустошей появилось настоящее солнце, разгоняя мрак и ослепляя каждого, кому не повезло смотреть в его сторону в момент взрыва.
А потом прошла ударная волна. Развалины городского квартала, по которым, растянувшись, медленно полз караван, рассыпались, не в силах выдержать подобного испытания. Вместе с ударом на тяжелые бронетранспортеры посыпались камни и обломки, стучавшие по металлу и оставлявшие в нем большие вмятины. Легкие машины и вовсе переворачивало, с крыш тяжелых платформ срывало орудийные башенки и наставленные сверху ящики и мешки. Охрану, в этот момент находившуюся снаружи, просто сдуло, искалеченными обрывками размазав по каменным стенам городских развалин.