Это так забавно, что они спрашивают, я начинаю смеяться.
— Ты шутишь. Вы, должно быть, шутите, — хихикаю я, — вы, сумасшедшие психи, думаете, я поверю, что вы делаете все это только для того, чтобы заставить меня помочь вам? Вау, ты точно знаешь, как обращаться с дамой!
Я чувствую, как напряжение в моих запястьях ослабевает, когда нож прорезает пластик. Если он думал, что я буду просто сидеть здесь и слушать эту чушь, то сильно ошибался.
Но Алистер уже приготовился к тому, что я отомщу, он хватается за мое плечо, надавливая на мои мышцы, удерживая меня приклеенной к стулу.
Наклонившись, его щека прижалась к моей голове,
— Как насчет того, чтобы оставить свою сладкую задницу прямо здесь. Будь хорошей девочкой, ты захочешь услышать, что я скажу.
Я точно не могу убежать. Если мне не изменяет память, в последний раз, когда я убегала от него, меня повалили на землю, и я продрала дыру в своих любимых джинсах. Я вытягиваю руки перед собой, как щит успокаивающе потирая запястья.
У меня болели руки, плечи болезненно пульсировали от неудобного положения, в котором они находились. Я шевелю пальцами, вытягивая их и мельком замечая что-то черное на правом среднем пальце.
Я прищуриваюсь, приближая руку к лицу. На кончике моего пальца под костяшкой расположены инициалы A.К. размером с пенни. Я в ужасе, быстро пытаясь стереть то, что, я надеюсь, является фломастером.
Я даже не обращаю внимания ни на что другое, просто пытаюсь отчистить палец. Мой палец с инициалами Алистера.
— Он заживет, как дерьмо, если ты продолжишь его тереть. — На лице Алистера играет самодовольная ухмылка, которую я хочу сбросить к черту.
— Ты сделал мне татуировку? — Я вскрикиваю, вставая и прижимаясь своей грудью к его. Я поднимаю подбородок к его лицу, злясь. Его темные глаза горят напротив моих, пряди его темных волос немного падают на его лицо, когда он наклоняет голову к моим губам.
— Ты не можешь забыть, кому ты принадлежишь. Я сказал тебе, Брайар, — он выдыхает, — ты моя.
— Я вырву эту чертову серебряную ложку прямо у тебя изо рта, чтобы накормить тебя всей твоей территориальной чушью.
— Маленькая Воришка, ложки нет. Я научился слизывать богатство с ножей.
Мы стоим и смотрим друг на друга, пытаясь увидеть, кто моргнет первым. Мое дыхание было прерывистым, мое сердце не могло биться быстрее. Он сделал мне татуировку, что-то такое постоянное, что-то такое видимое. Весь мир смог бы это увидеть.
Я чувствовала себя заклейменной. Клеймо его собственности. Я никогда не смогу избавиться от него, даже если он оставит меня в покое. Я всегда смотрела на черные чернила на своей руке и вспоминала, какие у него темные глаза или как он пахнет, прижимаясь ко мне.
Вот почему он сделал это. Так что часть меня всегда будет принадлежать ему.
— Я собираюсь взять немного лосьона, это как премиальное порно. — объявляет Рук, давая понять, что мы не одни на дне этого мавзолея.
— Я ухожу. — Я упираюсь плечом в грудь Алистера, проталкиваясь мимо него к лестнице. Меня останавливает Сайлас, который не говорит мне ни слова. Только скрестив руки перед выходом и глядя на меня пустым взглядом.
— Уходи отсюда, ты и твой дядя можете собирать свое дерьмо.
Мой позвоночник напрягается, когда я скрежещу зубами, наклоняю голову, чтобы посмотреть через плечо,
— Прости что?
— Нам нужен кто-то, кто поможет нам добраться до сейфа. Если не хочешь помочь, то ладно. Но можешь попрощаться с этой стипендией, и Томас может пойти дальше и начать искать другую работу преподавателя. — Он говорит с небольшим количеством эмоций в его тоне.
Алистер не блефовал, он легко мог дернуть за ниточки, необходимые для того, чтобы меня выгнать. Его отец и мать находятся на школьной доске, по щелчку пальцев не только моя жизнь, но и жизнь Томаса может быть разрушена.
Он так много работал, чтобы выбраться из канавы. Чтобы пойти в школу и стать лучше, только для того, чтобы я пришла сюда и все ему испортила? Отобрать все, ради чего он работал, в мгновение ока?
— Сейф? — С чего ты взял, что я могу помочь? Я даже не знаю, как это сделать! — Я лгу прямо сквозь зубы. Единственное, что он знал, что я украл
а, было его кольцо, я не думаю, что он знал что-то еще.
— Ты можешь убежать от своего прошлого, но не от судимости. — говорит Рук, закуривая сигарету и выпуская дым изо рта.
Я чувствовала себя разоблаченной. Уязвимой, когда все смотрели на меня. Каждый из них знал обо мне все, а я знала только то, что писали о них в газетах. Я была в тяжелом положении.