бя, они так раздражают.
- Да… Должно быть, так. Вирхиния тоже вне себя. Она даже не дождалась свадебного торта,
даже не выпила бокал шампанского с гостями!..
- Она поступила точно также, как Вероника…
- Что?..
- Прости… Это – неуместное воспоминание, но оно само вырвалось с губ!..
- Я понимаю… Ты не переставал думать о ней на протяжении всей церемонии… Ни ты, и никто.
Увидев ее однажды, никто не сможет перестать думать о ней!..
- Джонни… Иди переоденься!..
- Ты думаешь, что переодевшись, я буду в состоянии не думать о ней, не переживать?..
- Я думаю, что теперь ты уже женат, Джонни!..
- Верно… Уже женат. Я навсегда соединен с женщиной, которую никогда не любил и не по-
люблю!..
- Джонни… потише!..
- И что же? Теперь это непоправимо. Теперь, когда я вижу и отлично понимаю всю глупость и
нелепость моего поведения!..
- Черт возьми, Джонни!.. Ты сошел с ума?..
- Я думал, что вернул покой своим родителям, думал, что сделал счастливым хоть одно созда-
ние в этом мире и сам стал бы менее несчастным, но я заблуждался, Хулио… Я ошибся… Всегда мож-
но стать более несчастным!..
- Ты только что сказал – это непоправимо!.. Кроме того, думаю, это лишь первое впечатление.
Тебе необходимо выпить, идем в столовую… Выпьем шампанского за твое счастье, а потом…
- Потом я уеду с ней!.. Но я не смогу сделать ее счастливой, для этого не достаточно только во-
ли. Никто не может до такой степени принуждать свои чувства.
- Замолчи и идем в столовую!.. Ну же, давай… Иди…
Друзья ушли ко всем остальным, а в это время в двери, выходящей в парк неслышно появляет-
ся Вероника. Она оставила месье Ботеля на аллее с магнолиями и постаралась незаметно прошмыг-
нуть среди новых слуг. Она подождала момент, когда опустеет холл, чтобы сразу же быстро подняться
по лестнице…
- Мария!..
- Сеньорита Вероника!.. Вы.. вы!!.. Какая радость!..
- Не шуми… помолчи!..
- Что происходит?..
- Я не хочу, чтобы меня слышали, или видели…
- Вот так сюрприз!..
- Надеюсь, это будет сюрпризом!.. Где Вирхиния?..
- В своей комнате… Я как раз бежала отнести ей…
- Она одна?..
- Совершенно одна… Она ждет меня, она не хочет, чтобы подружки поднялись, и донья Сара не
пришла из церкви… Она разозлилась, потому что не нашла платков, которые приказала мне сложить в
ее сумку… и которые должны быть в гладильной. Вот сейчас я и иду за ними.
- Спускайся и не возвращайся!..
- Что?..
- Постарайся, чтобы никто не поднялся и не побеспокоил нас, Мария!..
- Но, сеньорита Вероника, сеньорита Вирхиния сейчас чисто зверь!..
- Делай то, о чем я тебя прошу, Мария. Для меня очень важно, чтобы мы с Вирхинией погово-
192
рили вдвоем, чтобы нас никто не прервал, по крайней мере в первые десять минут. Ты меня поняла?..
- Да, сеньорита… Я сделаю так, как Вы хотите.
- Я верну Вирхинии платок, который она потеряла!..
- Вы?..
- Да, Мария. Оставь меня…
***
Вероника мягко притворила за собой дверь и прошла по маленькому кабинету, примыкающему
к спальне Вирхинии. Совсем рядом звучит голос невесты…
- Мария… Подойди сюда немедленно!.. Я провела целый час, ожидая тебя, дура!.. Ты принесла
платок?..
- Да, Вирхиния, я его принесла…
- Вероника!..
- Я могу послужить тебе горничной, чтобы сорвать с тебя этот наряд невесты, потому что ты
никогда не должна была надевать его!..
Вирхиния затряслась так, будто увидела привидение. Ведь она не должна была больше видеть
Веронику. Небрежность Вероники, ее бледность, темные круги под глазами – все это делает более глу-
бокими, жгучими и жуткими ее черные глаза…
В тревоге Вирхиния пятится назад, тщетно силясь улыбнуться. Так мог бы улыбаться убийца, молящий о милосердии призрак своей жертвы, восставший из могилы и стоящий перед ним…
- Ты лишила меня дара речи… Какой сюрприз… Ты приехала на мою свадьбу?..
- Нет. Я никогда не думала, что твои выходки дойдут до такого предела!
- Ты о чем?..
- У тебя хватает смелости спрашивать меня?.. Впрочем, мой вопрос глуп… Вирхиния, на что ты
не осмелишься?..На какие чудовищные поступки, какие преступления, на какую подлость и гнуность
не смогла бы ты осмелиться?..
- Из чего вытекают эти оскорбления?.. Ты обезумела?..
- Оскорбления… оскорбления… Самые худшие оскорбления – такая малость по сравнению с
тем, что ты заслуживаешь!..
- Вероника!..
- Ах, какое удовольствие!.. Какое странное наслаждение чувствую я, глядя на тебя, оттого что
вижу тебя!.. Мне кажется, что после долгого времени я дышу. Неважно, что ты вышла замуж за
Джонни, не имеет значения, как ты этого добилась. Кто знает какими грязными способами подцепила
ты несчастное сердце страдавшего, измученного человека. Важно то, что мы находимся здесь, лицом
к лицу, что под твоим макияжем стала заметна бледность, виден ужас под маской чистой, незапятнан-
ной женщины. Чистота и незапятнанность – просто смешной, гротескный маскарад при твоем ханже-
ском лицемерии и низости…
- Вероника, Вероника!.. Я думаю, ты – сумасшедшая… Оставь меня, уходи… Я закричу, позову
слуг…
- Ты позовешь, но они не придут… Закричишь громче – тебя услышат гости. И уж тут я не
удержусь, как сдержалась, даже не знаю как, перед ступеньками алтаря. Я закричу то, что не сказала
тебе и священнику и не из-за тебя, а лишь ради этого дома, ради Джонни и дяди Теодоро, и ради мое-
го собственного имени, которое, к несчастью такое же, как твое.
- Вероника!.. Вероника!..
- Успокойся!.. Не пытайся уйти, ты не ускользнешь. От меня ты не сможешь ускользнуть, разве
только убив меня!.. Но я отлично знаю, что, стоя со мной лицом к лицу, у тебя не хватит храбрости
убить меня… Ты сделаешь это исподтишка, кинжалом в спину, ядом – этим жалким оружием, которое
ты всегда использовала. Но сейчас у тебя ничего нет, нет ничего, кроме твоих рук, которые
ничего не стоят против моих…
- Вероника!.. Вероника… Я тебя не понимаю… Имей сострадание!.. Прояви милосердие!..
193
- Милосердие, сострадание!..
- Вероника!..
- Ты напрасно плачешь, это – бесполезно. Со мной этот номер не пройдет, твои слезы тебе не
помогут. Лживые, эгоистичные, глупые слезы, сильно отличающиеся от настоящих, которые ты заста-
вила меня пролить, поскольку… Ну же, ну…Наслаждайся этим триумфом. Да, я плакала, плакала
даже тогда, когда думала, что не было больше слез. На протяжении долгих недель я видела рассвет
сквозь слезы, я страдала так, как могут страдать грешники в преисподней, по твоей вине, из-за твоей
лжи, из-за твоей гнусной клеветы…
- Вероника!..
- Наслаждайся триумфом, потому что он – последний!..
- Вероника… Вероника, я не понимаю, что ты хочешь?..
- Ты не догадываешься, не понимаешь?.. Для чего еще я могу приехать, как не потребовать от
тебя, чтобы ты сказала правду?..
- Какую правду?..
- Не притворяйся больше, если не хочешь свести меня с ума!..
- Вероника… нет… Нет!...
Вирхиния побежала, укрываясь за мебелью, стараясь добраться до двери, но Вероника загора-
живает ей проход, загоняя ее в угол и отрезая путь к бегству…
- Прошу тебя, Вероника, ради Бога… Не бей меня!..
- Думаю, что убила бы тебя вот этими самыми руками!..
- Вероника… Вероника… У тебя безумные глаза!..
- У тебя непристойный, мерзкий вид, вид жалкой, отвратительной рептилии… Ты – подлая, ма-
лодушная трусиха!..
- Вероника, делай, что хочешь, только не кричи, не приближайся ко мне. Не устраивай
скандал!..
- Я хочу только одну вещь!.. Чтобы ты сказала правду…
- Что?..
- Правду!.. Чтобы ты всем сказала правду – Джонни, дяде Теодоро, тете Саре, Деметрио де Сан