На третий день после смерти мужа Сусанна вошла в спальню падчериц и объявила им следующее:
— Теперь, сударыни, жизнь ваша полностью в моей власти. Надеюсь, вы будете мне благодарны за ту заботу, которую я намереваюсь проявить к вашим персонам!
При сих словах мачеха улыбнулась и оглядела девиц. Алена с молитвенником на коленях вызвала ее снисходительную улыбку. Нелли с горящим взором, как и прежде, вызвала у мачехи не только раздражение, но почти ненависть. Ах, всегда она недолюбливала эту девчонку! Эту перезревшую девчонку, ехидно прибавила про себя Сусанна. Двадцать лет — уже не шутка!
«Что же, для обеих я припасла сюрпризы по заслугам. Старшей — мерзавке — монастырь. Что ей еще в ее годы желать… Младшей, так и быть, дам супруга. Благо у нее самый подходящий возраст…»
— Пока я ничего не могу вам сказать, — произнесла она, улыбнувшись собственным рассуждениям, — но вскоре вы все узнаете. Через несколько дней, не ранее…
— Молодая, красивая, а змея, — спокойно промолвила Нелли.
— Что же, — криво улыбнулась Сусанна в ответ на сие, — для вас у меня особый план, Елена Алексеевна.
— Благодарствуйте, сударыня, — ответила взволнованная донельзя Нелли.
— Теперь я вас запру здесь для вашего же блага, — прибавила мачеха.
— Что? — Нелли вскочила. — Вы не смеете!
— Очень даже смею. — Сусанна отскочила в сторону. — А если будете сопротивляться, то я велю прислуге вас связать.
— Какая низость, — побледнела девушка.
— Хватит! — оборвала ее мачеха. — С меня довольно. Извольте сидеть здесь и ждать моего распоряжения!
С этими словами она захлопнула дверь и заперла девушек на ключ.
— Что же ты молчишь, Алена? — обернулась Нелли к сестре.
— Сестрица, успокойся, — ответила та. — Чему быть, того не миновать. Положись на волю Божию…
— Ах! — только и вымолвила Нелли.
Девушке оставалось только наблюдать, как ненавистная Сусанна куда-то собралась уезжать.
После вспышки гнева, которого мы уже были свидетелями, Нелли тихонько уселась в уголке и отвернулась даже от сестры, с покорностью которой решительно не могла мириться.
Две сестры отличались не только характерами, но и внешностью, и притом весьма заметно. Алена была нежной светловолосой девушкой с голубыми выразительными глазами. Нелли же, в противоположность сестре, была черноволоса, черноглаза, но обладала нежной белой кожей. Черты лица ее были привлекательны, и Нелли можно было назвать почти красавицей, хотя красота ее была не такого свойства, чтобы ею мог восхищаться всякий. Характер же у Нелли был весьма решительный, и теперь, после разговора с мачехой, она решила, что этой негодяйке она не позволит управлять собой!
2
— И она уверена, что может мне навязывать свою волю, Кирилл! — Сусанна прошлась по комнате. — Ах, что за несчастье! И отчего я должна нести сей крест!
— Ну уж и крест… Ты за него неплохо получила… Немалые деньги, Сусанна, немалые…
— И что же теперь? Мне вечно это все терпеть? Нет, ты должен мне помочь, — с этими словами она подсела к Кириллу и обвила руками его за шею. — Монастырь — вот то средство, которое вразумит Нелли.
— При чем же тут я?
— При том, что одной мне не совладать с девчонкой. Мне нужна помощь, иначе как я отправлю ее в монастырь?
— Да неужели сие так надобно?
— Ах, непременно!
— Ну хорошо, я дам тебе людей, и вы… они… ну словом, девицу в монастырь доставят. Ну а ты, не забыла ли своего обещания?
— Как бы я могла! А твой брат, не передумает ли он?
— Куда ему деваться…
— Любимый, — прощебетала Сусанна, коснувшись своими губами губ собеседника.
— Дражайшая моя, теперь не время, — отстранил ее Кирилл. — Мы должны все обсудить…
— Верно, верно, милый…
Кто был тот Кирилл? Давний любовник Сусанны — Кирилл Илларионович Болховитинов. Связь их началась еще тогда, когда Сусанна впервые овдовела. В жизни госпожи Сусанны Петровны это была первая любовь, которой она не сумела да и не пожелала сопротивляться. Болховитинов же умел пользоваться всеми выгодами создавшегося положения ничего, не обещая взамен сих благ.
Не поженились они в те годы оттого, что Кирилл был женат. Но то была официальная причина. На самом же деле Кирилл никогда бы не женился на Сусанне, даже если бы и не был связан брачными узами. Жена же его была жива, и посему все свидания его с любовницей были тайными. Теперь же обоих соединяла не только общая страсть, но и дело.