– Эй, приятель, ты же не ушибся!
– По-ончик! – завопил он.
– Быстро поднятое… – пожал плечами Рэнди.
– Квинн! Не ешь с пола! – крикнула с другого конца зала Поппи, мамаша рыжей мелочи и супруга Ромеро.
Я присел на корточки.
– Слушай, давай выбросим этот пончик в мусорную корзину и возьмем тебе другой?
– А я хочу э-э-э-этот! – заорал рыжий мне в лицо и, бросившись на пол, разразился впечатляющей истерикой.
Подошел Ромеро.
– Что вы тут делаете с моим ребенком?
Рэнди всплеснул руками:
– Да он споткнулся и упустил свой пончик!
Ромеро поглядел на меня. Вообще он нормальный, но вспыльчивый, и я не хотел оказаться в роли искры.
– Я ему сказал, что мы сейчас другой выберем, но предложение ему не понравилось.
Ромеро поднял потомка с пола, поморщившись при виде его перемазанной физиономии.
– Квинн, приятель, так у тебя из-под носа всех девочек уведут. Пойдем-ка умоемся и найдем тебе новый пончик, договорились?
– Э-этот хочу! – мальчишка указывал на пол.
Ромеро наступил на злосчастный пончик.
– Какой?
– Ы-ы-ы! Мой по-ончик!
Ромеро поглядел на нас с Рэнди.
– Я сам этим займусь. Когда праздник закончится, мы едем в паб. Поедете?
– С детьми или без них? – не удержался Рэнди, глядя на Квинна, который рвался из отцовой хватки, вытирая шоколадные щеки о рукав его рубашки.
Ромеро вытаращил глаза:
– Конечно, без! Еще не хватало…
Он высоко поднял сына и, урча как самолет, понес Квинна в туалет.
– Эх, зря я фляжку не захватил, – вполголоса сокрушался Рэнди, наполняя пластиковый стаканчик содовой.
Я взял себе бутылку воды.
Мы перебросились парой слов с нашими ребятами, а я все высматривал Алекса Уотерса. Он подался в спортивные комментаторы, едва уйдя со льда. Камера его любит, но у Алекса достанет и опыта, и темперамента, чтобы тренировать команду, и мне было любопытно, правдивы ли слухи, что через пару лет он подумывает попробовать себя в роли тренера.
– Привет, Рук! Как дела? Здорово, что ты вернулся с Аляски как раз к празднику! – Алекс треснул меня по спине, и я с трудом сдержался, чтобы не рвануть от него. Алекс – здоровяк, и хотя он уже не играет в профессиональный хоккей, на его габаритах это никак не сказалось.
Я обнялся с ним и тоже похлопал по спине.
– Дела хорошо, осваиваюсь пока. То да се – ну, ты понимаешь. Скоро начнем подготовку к новому сезону.
– Команда в этом году в прекрасной форме. Захочешь обсудить стратегию – позвони.
Не успел я плавно перейти к своему вопросу, как подошла жена Алекса.
– Вот ты где! Можешь отвести Робби в туалет? Когда мы идем в женский, он пытается залезть на раковину и пописать туда! – Вайолет несколько натянуто улыбнулась. – Простите, что отвлекаю, но мне не надо, чтобы нас выставили из океанариума за то, что мой ребенок путает раковину с писсуаром…
Она указала на одного из пацанов – по-моему, одного из четверых отпрысков Миллера Баттерсана. Никак не запомню их имена, к тому же перед нами был один из баттерсановских близнецов, что затрудняло дело.
– Я так и жду, что этот вот-вот отольет в какой-нибудь вазон с искусственным цветком. Летом Миллер решил, что Лиэма и Лейна лучше всего приучать к горшку, если позволить им расхаживать писькой наружу и справлять нужду, где и когда приспичит. Теперь Лиэм при виде любого растения начинает стаскивать штанишки, чтобы помочиться.
– Потрясающе, – Рэнди фыркнул.
Вайолет не удержала улыбки.
– Знаю! Лиэм – лучшее, что было у меня в жизни! – Алекс кашлянул, и Вайолет вытаращила глаза: – Я говорю в смысле противовеса моим собственным унизительным моментам. В прошлые выходные мы устраивали барбекю, а Лиэм пробрался в оранжерею… Короче, там теперь масса подмоченных научных экспериментов.
– Пап, побежали, это, в мокрый хоккей сыграем? – Робби подергал Алекса за рукав, сунув другую ручонку в карман и сжимая свои причиндалы.
– Конечно, малыш! – И Алекс кивнул нам: – Мы быстро.
Они с Робби скрылись в мужском туалете. Вайолет проводила их взглядом.
– Робби любит целиться в подвесной блок с шариками. Он считает, это как играть в хоккей своей сосиской.
– А ведь верно подмечено, – одобрил Рэнди.
Минут через пять орава детей ринулась к дельфинам – видимо, предполагалась какая-то экскурсия. Мы с Рэнди, пока бездетные, направились к столу с едой. Я взял ролл с курицей и еще бутылку воды, гадая, сколько ждать поездки в паб. Судя по тому, что малышня еще не принималась за торт, получалось довольно долго.
Из толпы детей послышались вопли.
– Что там творится, черт побери?
– Откуда я знаю… Схожу проверю. А ты вон почирикай с девушками, – Рэнди кивнул на группу сотрудниц океанариума, которые, сбившись в стайку, перешептывались, глазея на нас. Мы сегодня, отринув сдержанность, явились в футболках и бейсболках цветов нашей команды.
– Да мне и тут неплохо. А эти, чего доброго, вообще десятиклассницы. – Я пошел за Рэнди к аквариуму с дельфинами, заинтригованный доносившимися оттуда криками и визгами, весьма напоминавшими истерику.
– Прошу всех успокоиться! Это абсолютно нормально в брачный период! – пронзительный голос, в котором слышалась паника, показался мне знакомым. Может, кто-то из жен наших игроков?
– Вот блин, – пробормотал Рэнди. Он возвышался даже надо мной, с моими-то ста девяноста сантиметрами, и, видимо, разглядел нечто такое, чего не видно мне. Я обошел сгрудившихся у аквариума и встал сбоку. Кое-кто из мамаш прижимал к животу лица своих отпрысков, а один из мелких вопил, что в кого-то чем-то тычут. Весь этот ажиотаж и гам я отмечал краем сознания, ибо посреди моря вопящих, хохочущих и хнычущих детей стояла очень знакомая девушка в бежевой форме сотрудницы океанариума.
Лейни.
Мое «аляскинское знакомство».