Моя неделя среди тех, кого Вашингтон называет «борцами за свободу», открыла глаза на то, кого в действительности поддерживает Запад в этой войне.
В одном из лагерей моджахедов я встретился с человеком, который может стать ключом к пониманию этого движения. Его зовут Осама Бен Ладен, ему 28 лет, он наследник саудовского строительного магната и один из лидеров организации «Мактаб аль-Хидамат» — Бюро услуг, которое координирует международную поддержку афганских моджахедов.
Бен Ладен принял меня в своей палатке, расположенной на высоте 3000 метров над уровнем моря. Вокруг — скалистые пики, где эхом отдаются взрывы советских бомб. Сам он излучает спокойствие человека, абсолютно уверенного в своей правоте.
— Господин Бен Ладен, как вы оцениваете поддержку, которую оказывает Америка афганскому сопротивлению?
— Мы благодарны всем, кто помогает нашему справедливому делу. Америка понимает, что советская агрессия угрожает не только Афганистану, но и всему свободному миру. Наша борьба — это борьба за традиционные ценности против безбожного коммунизма.
— Каким вы видите будущее Афганистана?
— Истинное исламское государство должно жить по законам шариата, как это было во времена Пророка. Никаких выборов — власть принадлежит только Аллаху и его представителям на земле. Никакой музыки, никакого театра, никаких картин — все это отвлекает от служения Богу. Женщины должны сидеть дома и воспитывать праведных детей.
Я спрашиваю его о женщинах-врачах в Кабуле, о девочках в школах. Бен Ладен качает головой.
— Это извращение, навязанное безбожными коммунистами. Место женщины — дом, а не больница или университет. Мы уже исправляем эти ошибки на освобожденных территориях.
— А как быть с немусульманами в исламском государстве?
— Есть три варианта: принять ислам, платить особый налог как люди второго сорта, или покинуть наши земли. Коран ясен в этом вопросе. Мы милосердны — даем неверным возможность спасти души.
— Вы планируете расширить джихад за пределы Афганистана?
— Мы сосредоточены на изгнании оккупантов из нашей страны. О будущем судит только Аллах, — осторожно отвечает Бен Ладен.
Во время нашей беседы в палатку заходят несколько моджахедов. Бен Ладен представляет одного из них — Абдуллу аз-Завахири, египетского врача, который руководит военной подготовкой.
— Расскажите о методах обучения ваших бойцов.
— Мы учим наших братьев защищать свою землю всеми дозволенными способами, — дипломатично отвечает Завахири. — Американское оружие очень эффективно против советской техники.
— Каковы ваши отношения с другими группировками моджахедов?
— Все истинные мусульмане едины в борьбе против общего врага. Наши различия не важны перед лицом священной войны, — заключает Бен Ладен.
На этом официальная часть интервью завершилась. Бен Ладен вежливо извинился, сославшись на важные дела, но пригласил меня остаться в лагере в качестве почетного гостя.
Подлинное понимание того, что представляют собой американские союзники, пришло ко мне, когда я встретил Марию Даниелян. Ей 29 лет, она армянка по происхождению, католичка по вероисповеданию и хирург по образованию. Шесть месяцев назад она работала в больнице, спасая жизни. Сегодня она сидит в палатке в лагере моджахедов, закутанная в черную паранджу, и ее единственная «работа» — молить Аллаха о прощении за свою «греховную прошлую жизнь».
Мария — одна из тех, кого американская пропаганда не любит упоминать, когда говорит о «борьбе за свободу» в Афганистане. Она — жертва тех самых «борцов за свободу», которых вооружает и финансирует Вашингтон.
Разговаривать с ней мне разрешили только в присутствии командира лагеря и местного муллы. Каждое ее слово контролировалось, каждый взгляд отслеживался. Но даже в этих условиях история, которую она рассказала, потрясла меня.
— До войны я работала детским хирургом в больнице имени Алишера Навои, — говорит Мария едва слышным голосом. — У меня была своя операционная, медсестры, ординаторы. Я делала до пяти операций в день, спасала детей.
Мария родилась в армянской семье в Кабуле. Ее дед приехал в Афганистан еще в начале века, спасаясь от турецких погромов. Семья исповедовала католичество — редкость в мусульманской стране, но в Афганистане времен короля Захир-шаха религиозные меньшинства чувствовали себя относительно безопасно.