Но надо отдать должное Бескову — несмотря на свой почтенный по футбольным меркам возраст и общую горячность и несдержанность, которая ему была присуща, после матча он вместе со своим помощником засел в кабинете Стрельцова. И там состоялась более чем двухчасовая дискуссия двух тренерских штабов на тему того, что же сейчас произошло на поле.
То, что наши тренеры обсуждали со спартаковцами тактику, мне стало понятно, потому что я выступил своеобразным докладчиком и произнес целое выступление по поводу того, что пришло мне в голову и как в итоге мы дошли до такой жизни.
И этот момент, который мне, человеку из XXI века, казался диким и немыслимым — то, что тренеры одной команды делятся своими тактическими ноу-хау с прямыми конкурентами по чемпионату, — здесь, в Советском Союзе, было вполне естественно. И Бесков не первый, с кем Стрельцов обсудил линейную тактику. Точно такую же дискуссию, только даже более длительную и жаркую, я видел после матча с киевским «Динамо». Лобановский точно так же, как и Бесков, захотел получить объяснение от Стрельцова и Воронина на тему того, что произошло, как они додумались до линейной тактики и какие могут быть методы борьбы с ней.
И это наглядно показывало разницу между советским футболом и российским, а может быть, даже и мировым. Насколько я понимаю, только здесь, в Советском Союзе, между тренерами команд-конкурентов существовал вот такой вот обмен мнениями. И только здесь все тренеры по-настоящему делали одно дело — трудились, не побоюсь этих слов, на благо не одного конкретного клуба, а всего советского футбола.
Так что становилось понятно, что если мы хорошо покажем себя в Европе с помощью новой тактики, выиграем Кубок УЕФА, то если не к чемпионату мира, то к следующему сезону уже все советские команды будут играть в линию. А там уже и весь остальной мир подтянется.
Сразу после завершения сочинских сборов «Торпедо» получило небольшую передышку — буквально неделю, а затем мы снова должны были собраться вместе и готовиться к началу сезона. Но это не относилось ко мне, а также к остальным парням-сборникам, потому что сразу после завершения этого учебно-тренировочного сбора «Торпедо» мы — я, братья Савичевы и Заваров — улетели на Остров Свободы.
Именно там, на Кубе, недалеко от Гаваны, сборная Советского Союза провела первый после трагических испанских событий иностранный сбор. И самое важное и самое радостное для меня в этом было то, что Эдуард Васильевич Малофеев, наш главный тренер, полностью восстановился после болезни и полученных травм и присоединился к команде.
Валентин Козьмич Иванов, его помощник вот уже на протяжении двух лет, к сожалению, пока что восстанавливался. В отличие от Малофеева, инфаркт Иванова был настоящий, и мой первый тренер в основе «Торпедо» и легенда нашего клуба все еще находился на больничной койке. Как и два моих одноклубника — Харин с Добровольским. Ребята, правда, находились на больничной койке не буквально, а фигурально — они потихоньку уже приступали к тренировкам, правда, индивидуальным. Но в составе сборной их еще не было, что естественно.
А если говорить обо всех остальных, то сборная была в полном составе.
Само собой, что собрались мы на Кубе не для того, чтобы воздать должное горячим мулаткам и привезти домой пару десятков литров «Сантьяго де Куба», а для того, чтобы подготовиться и сыграть товарищеский матч с хозяевами следующего чемпионата мира — с мексиканцами.
Если бы не события на Канарских островах, то этот сбор мы провели бы не на Острове Свободы под охраной — такое ощущение, что всей кубинской армии и пары десятков сотрудников КГБ, — а в Мексике, непосредственно там, где нам, собственно, и играть. Но отголоски тех трагических событий все еще звучали в воздухе. Именно поэтому сборная Советского Союза готовилась к матчу на Кубе, а на игру мы прилетели в тот же день и спустя час после финального свистка улетели обратно в Гавану.
И что было хуже всего в этой ситуации — так это то, что на полном серьезе в федерации обсуждалась возможность сохранения той же схемы и на время проведения чемпионата мира. Наши чиновники действительно хотели, чтобы сборная базировалась на Кубе, а на матчи летала самолетами.
С точки зрения обладателей больших звезд на погонах — а мнение этих людей в данной ситуации было определяющим — можно было обеспечить безопасность. А то, что из-за постоянных разъездов и перелетов сборная Советского Союза будет в заведомо проигрышной по сравнению с остальными ситуации, никого не волновало. Повторение канарских событий не должно было случиться.