Остался только главный европейский трофей — Кубок Чемпионов. Но на него у меня очень большие планы, которые, надеюсь, мы воплотим до моего возможного перехода в «Барселону». Так что, когда и если этот переход состоится, эта строчка в моем резюме будет уже заполнена.
Я поеду исключительно для того, чтобы играть в футбол. Исключительно за новым вызовом. Москва — лучший город мира. Шесть лет назад этот самый мир мог в этом убедиться во время Московской Олимпиады. Я надеюсь, что через восемь лет, в 1994 году, мы еще раз это продемонстрируем во время проведения чемпионата мира.
Так что оставьте свои глупые ухмылочки своим собутыльникам в Неаполе и зарубите мои слова на своем итальянском носу.
Да, возможно, это было сказано очень грубо, возможно, я немного перегнул палку, возможно, нужно было смягчить акценты или просто отмолчаться. Но какого хрена — почему в ответ на хамство нужно выдавить из себя улыбочку и отделываться дежурными фразами? Нет, этот итальянский хам получил ровно то, что заслужил.
Был на этой церемонии и Марат Владимирович. Выслушал меня и одобрительно пожал мне руку:
— Все правильно, Слава. Именно так и нужно было ответить. Ты большой молодец.
Так получилось, что из-за церемонии мы оказались в предновогоднем Париже. И, само собой, встретили новый 1987 год во французской столице.
Это была не какая-то шумная вечеринка советских футболистов. Основная часть нашей делегации улетела домой уже на следующий день после церемонии. Так что 31 декабря вечером большинство товарищей по команде встречали Новый год за своими столами дома, в Москве. В Париже остались только мы с Катей.
Решение остаться до Нового года было принято еще в Москве. Катя тогда сказала:
— Слав, а давай попросим разрешения остаться до первого января? Когда еще у нас будет возможность встретить Новый год в Париже?
Она была абсолютно права. И когда я обратился к руководству, неожиданно легко получил согласие. Видимо, считали, что чемпиону мира можно позволить несколько дней отдыха в европейской столице. Хотя, конечно, все было четко распланировано: где жить, что посещать, с кем встречаться.
Само собой, «только мы» — это все-таки натяжка. Наличие у меня незримых компаньонов в штатском из одной известной всему миру конторы, называющейся на три буквы, было очевидно любому человеку, кто хоть чуть-чуть понимал, что такое Советский Союз. Но сотрудники КГБ большие профессионалы, и они где-то были рядом со мной, но я их не видел. Так что можно было сказать, что мы с Катей были предоставлены относительной свободе.
— Представляешь, мы три дня в Париже! — радовалась Катя еще до отъезда. — Я составила целый список того, что хочу увидеть.
— Только помни, что у нас есть официальная программа, — предупредил я. — Встречи в посольстве, интервью, сама церемония…
— Знаю, знаю. Но ведь и свободное время будет?
— Будет, — пообещал я. — Обязательно будет.
И действительно, Новый год в Париже оказался очень хорошей идеей. Все-таки французская столица сейчас, в середине 80-х годов 20 века, и французская столица середины 21 века это две большие разницы. Сейчас Париж это все еще французский город, а не алжирский, мозамбикский, цыганский и какой угодно другой. Поэтому можно было гулять по улицам, не опасаясь, что какой-нибудь «новый француз» приставит нож к животу твоей беременной жены. Плюс еще и крыс, этих равноправных парижан 21 века, тоже было не видно.
31 декабря, в соответствии с заранее составленной программой, мы начали знакомство с городом. Экскурсовод из советского посольства провел нас по классическому маршруту: Эйфелева башня, Лувр, Нотр-Дам. Катя была в восторге от каждой мелочи.
— Смотри, какие окна! — восклицала она, разглядывая витрины на Елисейских полях. — А какие платья! Слав, ты думаешь, у нас в Москве когда-нибудь будут такие магазины?
— Обязательно будут, — отвечал я.
Мы зашли в "Галерею Лафайет"Э знаменитый парижский универмаг. Катя ходила между отделами как завороженная. Французские продавщицы при виде нас тут же делали чтойку, видимо чутьё у них очень развито.
— Мадам желает примерить? — услужливо спросила одна из них, показывая на элегантное вечернее платье.
Катя покраснела и покачала головой. Она все еще стеснялась своего французского, хотя в школе изучала именно этот язык.
— Elle ne parle pas français, — объяснил я. — Но платье действительно очень красивое.
Мы купили несколько вещей — не столько из необходимости, сколько от удовольствия самого процесса. В Советском Союзе шопинг был больше похож на охоту за дефицитом. А здесь это было настоящим развлечением.