Транспорт. Машины должны заводиться при минус тридцати. Это требует особых масел, аккумуляторов, систем подогрева. Самолеты нужно обогревать и очищать от снега перед вылетом.
Весь образ жизни подстроен под климат. И это стоит денег. Огромных денег.
Вот она, разница в уровне жизни. Не только в политике, не только в экономике. Но и в том, что мы тратим гигантские ресурсы просто на то, чтобы не замерзнуть.
Если бы Москва была расположена где-нибудь в Средиземноморье, при том же уровне развития, жизнь была бы легче. Богаче. Комфортнее. Не нужно было бы тратить миллиарды на борьбу с холодом.
Но Москва там, где она есть. Россия там, где она есть. И нам приходится справляться.
И мы справляемся. Выживаем. Живем. Работаем. В условиях, где другие страны просто сдались бы.
Это не повод для жалоб. Это просто констатация факта. Мы живем в экстремальном климате. И научились в нем выживать. Создали систему, которая работает там, где другие системы рухнули бы.
За окном Стамбул замерзал. Люди страдали. Город был парализован. От пятидесяти сантиметров снега.
А в Москве при таком снегопаде жизнь продолжалась бы. Тяжелее, медленнее, но продолжалась. Потому что Москва готова. Всегда готова.
Вот что значит быть Россией, ну или Советским Союзом, не важно. Вот что значит жить там, где зима — не исключение, а правило.
Цена выживания высока. Но мы платим ее. Из поколения в поколение. И продолжаем жить.
Я отошел от окна. Мысли были тяжелые, но успокаивающие одновременно. Мы недооцениваем то, что имеем. Воспринимаем как должное систему, которая позволяет нам жить в условиях, смертельных для других.
А ведь это достижение. Может быть, одно из главных.
Хуже снегопада было другое. Из-за переноса матча с «Бешикташем» пришлось переносить и матчи чемпионата СССР. «Торпедо» должно было играть 7 марта с «Нефтчи» в Баку и 11 марта с «Араратом» в Ереване. Оба матча перенесли на осень, на резервные даты.
И вот это меня убивало.
Я сидел в номере, смотрел в окно на заснеженный Стамбул и думал о том, что потерял два матча. Два матча за «Торпедо». Два матча перед болельщиками — пусть и в гостях, но все равно своими, советскими.
Летом я уеду в Барселону. Эти игры с «Нефтчи» и «Араратом» осенью я уже не сыграю. Их сыграет Протасов, или Кобзев, или кто-то еще. Но не я.
Два матча из последнего сезона в советском футболе — потеряны. Из-за снега в Стамбуле.
Если бы это были домашние матчи — в Москве, на стадионе «Динамо», перед нашими болельщиками — было бы еще хуже. Но и гостевые игры — это все равно игры за «Торпедо». Возможность показать себя, забить, помочь команде. Возможность быть частью команды.
А теперь эти возможности сгорели.
Заваров пытался меня утешить, когда вернулся от ребят — мол, всего два матча, не велика потеря. Сезон длинный, еще наиграешься. Но он не понимал. Для него «Торпедо» было настоящим и будущим. Для меня — только настоящим. Каждый матч на счету.
Перенос матча с «Бешикташем» — дело житейское. Бывает. Погода, форс-мажор, ничего страшного. Поиграем позже.
Но потеря двух матчей чемпионата — это больно.
Следующие дни тянулись мучительно. Тренироваться было негде. Стадионы завалены снегом. Спортзалы в городе заняты. Мы занимались в коридорах отеля и конференц зале. Бег, растяжка, упражнения без мяча. Убожество.
Стрельцов злился, но ничего не мог поделать. Воронин пытался придумать какие-то занятия, но без поля футболисты как рыбы без воды.
Мы гуляли по Стамбулу, засыпанному снегом. Город медленно приходил в себя. Коммунальные службы работали круглосуточно, но техники не хватало. Главные магистрали расчистили только к 7 марта. Второстепенные улицы оставались завалены.
Турецкие газеты писали о «снежной катастрофе столетия». Показывали фотографии заваленных улиц, застрявших машин, обледенелых мостов. Считали убытки — миллиарды лир. Считали жертвы — десятки человек.
А мы сидели и ждали.
9 марта мы вылетели в Сочи. Чартерный рейс, прямо из Стамбула. Аэропорт заработал только накануне. Три часа полета — и мы на Черноморском побережье Кавказа.
Сочи встретил теплом и солнцем. Плюс двенадцать, ясное небо. После стамбульского снежного ада — просто рай.
Разместились в той же гостинице, где жили в январе во время подготовки. Знакомые номера, знакомые лица персонала.
И главное — возможность тренироваться. Тренировочная база работала, поля были в нормальном состоянии. Наконец-то можно было заниматься футболом.