Примерно таким образом можно объяснить тот факт, что третьим по популярности высшим образованием в нашей стране стало образование психологическое. Испытывающая неуверенность молодежь пытается обрести смысл собственного бытия с помощью «научных» писхологичес-ких знаний, которые в свою очередь кажутся ей магическими.
Но психология — это наука, состоящая из самых разнообразных, порой прямо противоречащих друг другу и равнозначных в силу своей субъективности взглядов, теорий и точек зрения. Наше психологическое образование сегодня в большинстве случаев не помогает личности обрести цельность, а, наоборот, усиливает ее онтологическую неуверенность.
Конечно, мы говорим о тех людях, которые пришли в психологию, пытаясь преодолеть конституциональую онтологическую неуверенность. Они ищут в науке способ идентификации самих себя, но точно так же, как и в случае знаний мистических, обретают лишь инфляцию и зависимость. Они начинают прятаться от реальности, но не в секте, а за системой понятных им знаний. Стремление к «навязчивой учебе» в таких случаях становится особенно заметно.
Существует еще один вариант «мистической навязчивости» — навязчивое творчество. Оно представляет собой многолетние и непрекращающиеся попытки передать свой опыт с помощью искусства или средств массовой информации. Чаще всего бывшие эзотерики пытаются выразить свои переживания на языке живописи. При некотором усилии любители искусства найдут подобные попытки и в прозе, и в поэзии, и в кино. Главной особенностью душевного состояния творцов психоделического искусства будет нарастающее с годами чувство непонятости.
На поверку чувство непонятости окажется творческим вариантом «аутизма» — отрыва автора от реального мира и его замыкание в скорлупе собственной гениальности. Произведения таких авторов с годами меняются мало и упрощаются. Сами творцы все больше и больше ощущают себя великими, а публика в то же время интересуется их творчеством все меньше и меньше.
Зритель или читатель с годами все больше и больше чувствует эмоциональную пустоту, которая прячется за подобными произведениями искусства (особенно при том избытке подобных произведений, который мы наблюдаем сегодня). В жизни каждого из нас вполне достаточно эмоциональной пустоты. И мы интуитивно перестаем читать такие книги и ходить на подобные выставки. Мы боимся, что они усилят нашу и без того существующую неуверенность в себе.
Вторым относительно благополучным вариантом исхода из неистового духовного искательства является феномен, который мы называем мистическим двойником:
«Да нет. От Практики я уже давно отошел. Занимаюсь бизнесом и пока увлечен тем, что у нас в стране этим условно называется…
Что дала Практика? Рассказать об этом очень трудно, любые слова кажутся какой-то пошлостью, но проще всего ответить так: в конечном итоге я встретился с тем мысленным блоком космического разума, который был предназначен для встречи со мной. Теперь, но только в абсолютно критических ситуациях, я имею возможность особым образом сосредоточиться и услышать ясную мысль. Это не голос, это чужая мысль, которую я слышу ясно, хотя не могу себе представить источник этой мысли. В ней практически всегда содержится совет, который помогает выбраться… Нет, цитировать эти мысли я не могу. Никто мне этого не запрещал, но я точно знаю, что нельзя».
Вот еще одна запись. Высказывание это принадлежит известному московскому психотерапевту:
«Когда занимаешься профессиональной работой, становится страшно произносить вслух то, что ты от меня хочешь услышать. И тем не менее результат духовки меня устраивает. Я получил весть. Может быть, ты назовешь это кристаллизацией бреда, и будешь прав. Однако, когда я в чем-то окончательно запутался, в личных отношениях или в проблемах пациента, я отчетливо слышу, как кто-то надо мной добродушно посмеивается и дает советы, всегда ироничные и всегда непрямые… Подсказки, а не советы. Но спутанность в голове уходит, и ты начинаешь понимать, как действовать».