— И ты с нами, Пхоу Кха, а вещи оставим. Бог с ними, — ответила До Нгвей Тин.
Они с грустью смотрели на свою лавку, когда снаружи донесся крик:
— Эй, открывай! Не то все спалим!
Вместе с детьми они через заднюю дверь спустились к ручью, который протекал сразу за домом и образовывал тихую заводь, окруженную кустами. Под ними-то и укрылась семья До Нгвей Тин, стоя прямо в воде.
Карены грабили дома, требовали золото, серебро, ценные вещи. Кто не мог откупиться, тех избивали, а то и пристреливали. Бандиты выломали дверь в лавке До Нгвей Тин и ворвались внутрь.
— О, да здесь мыло есть! Вот удача! Жене как раз нужно мыло. И свечи есть, и спички. Даже пасхоу!
— И сахар! Уж не помню, когда я сладкое ел. Надо и для детей прихватить. Вот и масло. У нас оно как раз кончилось.
Карены перевернули все вверх дном. Напились, наелись и еще с собой немало унесли. Вот только риса не нашли нигде, хотя обшарили все углы.
Пусть грабят, только бы их самих не нашли, не то убьют.
Наконец раздался спасительный звук гонга, возвестивший о том, что карены покинули деревню.
Пхоу Кха с женой и детьми вернулся в дом.
— О, боже! Да здесь ничего не осталось! — Нгвей Тин не могла сдержать слез. Дом походил на кладбище после налета грифов.
— Не горюй! — утешал Пхоу Кха жену. — Главное, что мы живы. Чо Нюна, пожарника, убили! Он вместе с отрядом самообороны сражался с каренами, но силы оказались неравными, и пришлось отступить. Но у повстанцев большие потери. Чо Нюна схватили и пытали, требуя, чтобы он указал, где находится отступивший отряд. А потом убили. Что же горевать о вещах!
— Нам лучше отсюда уйти. Карены могут вернуться в любую минуту. Не дай бог узнают, что мы бирманцы, да к тому же еще прятались.
В то время еще существовала колониальная традиция разжигания национальной вражды в стране, и карены воспринимали бирманцев как колючку в глазу.
— Ты права, надо уходить, — согласился с женой Пхоу Кха.
— Хорошо бы детей покормить, они есть хотят.
Они заглянули на кухню, но и там все было перевернуто: посуда и мебель разбиты и сломаны.
— И здесь ничего нет. Только глиняный горшок уцелел. Сварю, пожалуй, в нем рис.
— А я пойду посмотрю, может, немного осталось масла! — Топча валявшиеся на полу черепки от битой посуды, Пхоу Кха пошел искать масло. — Есть чуть-чуть, на донышке, и ложка нашлась, — сказал он обрадованно.
В уцелевшие тарелки он положил рис детям, а себе было не во что.
— Нгвей, может, еще есть тарелка? — спросил он.
— Нет ни одной. Положи на поднос. Главное, чтобы еда попала в желудок.
В один миг их жизнь круто изменилась. Усердно работая и на всем экономя, они скопили немного денег и открыли лавку. Все шло хорошо. И вдруг на них словно обрушились все пять напастей[31].
— Нгвей Тин, поешь и ты. Тут еще остался рис.
Сидя за столом, они с особой остротой чувствовали, как нужны друг другу в это тревожное время.
— Эй, нет ли у вас «пайо»? — Снаружи послышался топот сапог, и в дом вошел один из повстанцев. Пхоу Кха только ушел спрятаться в ручье.
— Вы хотите сказать «тайо», скрипка? Нет, скрипки у нас нет, есть мандолина. Возьмите, если нужна. Присаживайтесь, угощайтесь. — От волнения и страха Нгвей Тин беспрерывно говорила. Повстанец посмотрел на испуганную женщину, на жалкую трапезу, сказал: «Ешьте, ешьте» — и ушел.
Вернулся Пхоу Кха и стал укорять жену:
— Ну и глупа же ты! «Берите мандолину». Да разве ты не знаешь, что по-каренски «пайо» значит — бирманец? Слышишь, он расспрашивает соседей? Пожалуй, не буду есть дома, возьму рис с собой. Если тебя опять спросят про «пайо», не предлагай мандолину, не то карен обозлится и всех убьет.
Пхоу Кха снова спрятался в ручье. Но не будешь же вечно сидеть по горло в воде, умрешь — пусть не от пули повстанцев, так от простуды. Надо бежать из деревни. Но куда?
— Нгвей Тин, ведь неизвестно, сколько времени здесь будут стоять повстанцы. А ведь я когда-то был в отряде пожарников. Если они узнают об этом, несдобровать мне.
Всех, кто состоял в отряде самообороны или в пожарной команде, повстанцы убивали. И люди бежали из деревни. Наиболее безопасным местом был Рангун. Туда и решили податься муж с женой.
— Эй, открывай! Проверим, кто тут есть!
До Нгвей Тин замерла от страха.
— Пхоу Кха, прячься скорее! — Она подталкивала мужа к выходу.
— Никуда я больше не пойду. Будь что будет. У меня есть кинжал — буду сражаться!
— О, боже, и не думай об этом! Детей погубишь. Ты один, а их много. Прячься скорее!
31
Согласно буддизму, пять напастей — это наводнение, пожар, правитель, вор, завистливый сосед.