Ко Даун Сейн издалека узнал в бегущей свою любимую Мэ Хня. Ноги вдруг сами отказались идти. Он остановился и стал ждать ее посередине улицы. Те, кто шел позади него, от неожиданности начали в темноте натыкаться друг на друга. Все кругом заохали, запричитали. Но он слышал только голос жены:
— О дорогой! Дай я помогу тебе донести вещи.
От радости Ко Даун Сейн так растерялся, что даже не заметил, как две корзины на бамбуковой палке моментально оказались на плечах жены. И так, в сопровождении возбужденной толпы односельчан, они наконец подошли к своему бамбуковому домику.
— Эй! Люди! Осторожно! Куда вы все в дом-то лезете! Оставите хозяев на ночь без крыши над головой! — крикнул кто-то из толпы.
Но никто не внял голосу рассудка. Взрослые и дети толпой устремились в хилый бамбуковый домик на сваях. Народу набилось столько, что пол из бамбуковых реек не выдержал — и вот уже чья-то нога провалилась. Пострадавшего подхватили под мышки и вытащили из дыры в полу. Только тогда кто-то из непрошеных гостей опомнился и закричал:
— А ну, все назад! Так им и спать негде будет!
Народ повалил обратно на улицу, но некоторые, особенно любопытные, все-таки расселись на полу, не спуская глаз с Ко Даун Сейна. Два его сына и дочь сидели прямо перед отцом и тоже таращили на него любопытные глаза.
— Ко Даун Сейн, а ты раздобрел, — заметил кто-то.
— Видать, жизнь в столице неплохая, — добавил другой.
— Наконец-то Мэ Хня хоть успокоится, — сказала женщина с ребенком на руках.
— Да уж досталось ей за то время, что одна с детьми жила. Все слезы выплакала, — сочувственно проговорила женщина, которая осталась на улице у входа в дом и курила толстую сигару из листьев кукурузного початка. Малорослая старушонка вставала на цыпочки и, стараясь заглянуть через двери в дом, говорила:
— Уж в этом-то году Мэ Хня устроит для своих мальчишек праздник шинпью[8]. Видать, Ко Даун Сейн деньжат-то прикопил.
— Денег он не пожалеет, всю деревню угостит, — сказал мужчина без рубашки, который стоял рядом.
Тут Ко Даун Сейн открыл жестяную банку и стал раздавать конфеты. Девушкам досталось также по набору пуговиц, купленных на базаре Тейнджизей по двадцать пять пья. Возбужденные подарками, люди снова задвигались, загалдели.
А в это время Мэ Хня в закутке, служившем кухней, варила рис для мужа. До нее доносился смех, громкие голоса. Она не знала, чему люди смеялись, но про себя она тоже вместе с ними смеялась и радовалась, поглядывая на мужа.
Им не дали ни перекинуться парой слов, ни посмотреть как следует друг на друга. Надо подождать, пока разойдутся… Но люди и не думали уходить. Еще бы! Такое событие! Похоже, что они расселись тут до утра. Мэ Хня заметила, что Ко Даун Сейн все чаще и чаще поглядывает в ее сторону. Его взгляд говорил ей, что он очень устал, что хочет побыть только с ней. А никому не приходила в голову мысль, что им, три года не видевшим друг друга, сейчас совсем не до гостей.
С задней стороны дома по лестнице на кухню поднялась соседка Мэ Юэ.
— Не оставят они вас в покое всю ночь, — сказала она. — Ишь понабилось сколько! Чуть ли верхом на нем не сидят. Это я для твоего принесла. От ужина осталось. Тебе и приправу к рису уже некогда готовить, — протянула она миску с едой.
Вода в кастрюле с рисом закипела. Мэ Хня помешала рис и попробовала, не разварился ли.
Из комнаты в это время раздался очередной взрыв смеха.
— Неужели ты собираешься ждать, пока они не наговорятся? Ну-ка, где у тебя соль? — спросила Мэ Юэ. Получив бамбуковую солонку, соседка отсыпала горсть и, став спиной к кухне, начала бросать назад по щепотке, приговаривая: «Быстрей уходите! Быстрей уходите!»
— Ты так всю соль разбросаешь, а толку не будет, — рассмеялась Мэ Хня.
— Это меня мама научила. Говорят, что незваных гостей только так и можно поскорее выпроводить, — сказала Мэ Юэ и расхохоталась вслед за подружкой.
В дверях показался мужчина. В руках он держал что-то, завернутое в зеленый лист.
— Сегодня возвращался с гор. Смотрю — из-за камней высовывается. Я хвать и в сумку. Возьми, приготовь мужу. Он давно вкусного мяса ящерицы не ел, — сказал он и протянул подарок.
— Спасибо тебе, Ко Хне Ёу, — поблагодарила Мэ Хня. Рис был готов. Она сняла с огня кастрюльку и поставила чайник.