На следующий день ветер утих, и люди вышли в море. На одной из отмелей они обнаружили убитых японцев и У Каун Нейна, погибшего от вражеской пули.
У Каун Нейн отдал жизнь за родину, убил десятерых японских фашистов и одного предателя, а бирманские солдаты тем временем отбили у врагов деревню Какдей.
Когда жители деревни Чоукан и других прибрежных селений рассказывают о подвиге У Каун Нейна молодежи, они снова переживают события далекого прошлого, и слезы им застилают глаза, а голос дрожит… С любовью обращают они свой взор к морю, их кормильцу, то бурному, то спокойному.
С особым трепетом встречают они день, который отмечается как День сопротивления[24]. Светлые, чистые слезы выступают у них на глазах, а руки сжимаются в кулаки, когда они смотрят на белые гребни волн.
Перевод Г. Мининой.
ЛУЧ СОЛНЦА
Взошла луна. В ее свете капельки росы на траве и на листьях кажутся серебряными. Налетел ветерок и принес с собой аромат гвоздичного дерева.
Деревня Таманчоу погружена в тишину. Смолкли песни жнецов на рисовых полях, в домах не слышно голосов, затихли коровы. Все отдыхают от тяжкого дневного труда.
И только колокольчики на деревенской пагоде нежно позванивают, колеблемые ветром.
В Таманчоу около ста дворов. Испокон веков крестьяне здесь сажают рис. Работа это тяжелая, круглогодичная, без всякого отдыха. Сейчас как раз время уборки. Рис уже сжали, связали в снопы, но копны пока стоят в поле. Скоро их свезут на ток. Начнется обмолот, скирдование соломы, провеивание зерна. И так без конца — кончается одна работа, начинается другая.
Только сон восстанавливает силы для следующего дня. Все крепко спят, лишь Тин Тхейн гонит от себя сон, хотя глаза его слипаются, а голова кружится, как у пьяного. Не очень-то легко бороться со сном, когда наработаешься в поле. И Тин Тхейн дергает себя за волоски на руках и ногах; прислушиваясь к звукам в большом бунгало, он осторожно вылез из-под соломы, вышел наружу и сразу почувствовал озноб. Ему захотелось снова очутиться под теплой соломой и спать, спать. Спасаясь от холода, он повязал голову пасхоу и направился в поле. От рисовых снопов пахло хлебом. Ноги сами несли юношу вперед. То и дело перед ним пробегали полевые мыши.
Пройдя поле, Тин Тхейн вышел к беседке, стоявшей на другом конце деревни, и огляделся. Тишину нарушило грозное рычание собаки, почуявшей чужого. Вскоре послышался легкий шорох, и из темноты вынырнула девушка в накинутом на плечи шарфе. Тин Тхейн бросился к ней.
— Долго ждешь, Хла Йин?
— Да нет, увидела тебя и пошла навстречу. Ты, наверное, не выспался?
Исполненные нежности друг к другу, они вели тихий разговор. Тин Тхейн сразу же забыл про сон, хотя совсем недавно ему пришлось выдержать настоящую битву, чтобы его одолеть. Он любовался миловидным личиком Хла Йин.
— Поначалу очень хотелось спать, — признался юноша, — но как только я увидел тебя, сон словно рукой сняло, просто не верится. Как я хочу, чтобы ты всегда была рядом! Скоро заканчиваются полевые работы. Но о чем ты хотела поговорить со мной, Хла Йин?
— Как раз о том, чтобы быть вместе… К нам приходила мать Мья Сауна, сказала, что после летних работ хочет женить сына. Даст выкуп в тысячу джа. Моя мама ответила, что прежде, чем дать согласие, должна поговорить со мной. Я же сказала, что пока замуж не собираюсь. А мать настаивает, говорит, что мне уже семнадцать и пора думать… Расхвалила Мья Сауна, он-де и скромный, и работящий. Вот какие дела, Тин Тхейн. Так что надо что-то решить, притом поскорее.
Слова Хла Йин обожгли душу Тин Тхейна. Ему стало жарко.
— Конечно, — вздохнул он, — у такой красивой девушки, как ты, полно женихов. Но я постараюсь собрать деньги. В прошлом году мать даже не совершала паломничества, чтобы скопить хоть немного. У меня отложены триста джа. За работу сейчас получу, да еще подработаю в дождливый сезон — глядишь, тысяча и наберется. Так что не горюй. Потяни хотя бы месяц с ответом, а там что-нибудь придумаем.
Они умолкли. Девушка задумчиво смотрела на юношу. Тин Тхейн нежно гладил ее руку.
— Не расстраивайся, Тин Тхейн, ведь пока, кроме разговора с мамой, ничего не было. Месяц-полтора я потяну, а там видно будет.
— Со мной ничего не случится. Я о тебе беспокоюсь. На твою красоту многие зарятся!
— Скажешь ты тоже! Да таких красавиц, как я, — полдеревни! И потом, я не вещь, меня не продашь. Я люблю одного тебя, больше никого мне не надо. Веришь мне?